Александр Варго - Фрагменты (сборник)

– Ну что, закрываем?

Дима кивнул, попятился и, когда Мурад положил крышку на гроб, выпрыгнул из кузова.

– Ты не обессудь, брат, я не знаю, как у вас хоронят. Но вот тебя я уважаю, – произнес водитель уже в машине.

Дима кивнул и отвернулся к окну.

– Ты приехал за телом отца за полторы тысячи километров. Это не каждому дано.

Дмитрий повернулся к нему и попытался уловить нотки иронии в высказываниях Мурада, но ему показалось, что парень был искренен. Дима грустно улыбнулся и сказал:

– На моем месте каждый, кто любит родителей, поступил бы так же.

Любит родителей… Два слова, так похожие на два гвоздя, держащие сейчас крышку гроба, вонзились в его воспоминания. Конечно же, он любил их. Маму так вообще боготворил, он не представлял себе жизни без нее. А теперь вот, оказывается, живет. Отца он тоже любил, и не меньше мамы, но его исчезновение двадцать лет назад убедило его в предательстве, в несовершенстве этого хрупкого мира.

Он бегал за отцом словно хвостик. Куда он, туда и Димка. Однажды, когда Диме было лет семь, отец уехал в магазин, а его оставил с бабушкой. Так Дима такое устроил. Он выбежал из дома и уселся под проливным дождем на скамейку ждать папу. Ни угрозами, ни уговорами загнать в дом его не могли. Так бабушка и простояла с зонтом над ним до приезда отца.

Отец тоже в нем души не чаял. Даже после рождения Нельки отец не забывал о сыне. Мама, как казалось Диме, все-таки стала меньше уделять внимания сыну. Вернее, внимание на него обращено было постоянно, но уже как на старшего, как на ответственного не только за себя, но еще и за сестренку. А ему нужна была ласка. И только отец не переставал его баловать. Для него что Неля, что Дима были равны. Именно поэтому Дмитрий и посчитал пропажу (тогда-то он думал – побег) отца личным предательством. Отец не обманул ни маму, считал Дима, ни Нельку (ей тогда лет десять было). Он обманул сына, который ждал от него помощи и поддержки.

Когда отец объявился, Дима был в шоке. Он долго не мог понять, для чего это возвращение. Когда он был нужен, почему его не было? Что ему нужно теперь? Дмитрий уже был не в том возрасте, когда нужна поддержка, особенно от того, кто предал его. Нет, поддержка, конечно же, нужна, но Дима понимал, что не может простить отца. Не может, да и не хочет, если начистоту. Если уж на то пошло, он слишком привык рассчитывать только на себя.

Так он думал, когда ему дали телефон отца и попросили с ним связаться. Первой мыслью было выбросить клочок бумаги с номером предателя и смириться с мыслью, что отец умер (последние лет десять они так и считали), но потом он передумал и набрал, стоя на какой-то остановке. Дима нервничал и тщательно подбирал нужные слова, а когда на том конце ответили, все нужные слова вылетели из головы.

– Алло.

Он будто позвонил в детство. Голос отца практически не изменился.

– Папа?

– Сынок?

Они толком тогда и не поговорили, да и неудобно как-то по телефону. Дима созванивался с отцом потом еще несколько раз. Сам, без каких-либо подсказок. Его тянуло к отцу. Ведь это единственный мостик, соединяющий его с его прошлым, с его детством. Дима пригласил отца к себе на Новый год, прекрасно понимая, что эта встреча может стать первой и последней за двадцать лет обид. Но он очень надеялся, что отец все-таки сможет убедить в необходимости своего побега. Дима его ждал. Ждал, как тогда в детстве, из магазина под проливным дождем. Только теперь никто над ним не держал зонт.

Автобусы из Нальчика приходили на Юго-Западную, но, как водится, из-за пробок на МКАДе рейс, которым ехал отец, задерживался на час с небольшим.

– Нормально едем.

Дима очнулся и посмотрел по сторонам.

– Я говорю: к Ростову подъезжаем, – пояснил Мурад.

– А время сейчас…

– Что-то около одиннадцати.

– Как думаешь, к трем дня завтра докатим?

Кого он спросил? Он же уже знал ответ.

– Долетим. Только давай остановимся, я бы кофейку выпил.

А я бы покрепче чего-нибудь выпил.

Дима заказал два черных кофе и два пирожка с картошкой и грибами. Он обычно не питался в придорожных кафе, но сейчас несколько необычная ситуация. Сегодня умереть от отравления он боялся меньше всего. Поели они в кабине. Мурад рассказывал, какую вкусную либжу готовила его мама. А Дима думал о своей маме. Она тоже прекрасно готовила, и пусть он не знал, что такое либжа, тем не менее был уверен в том, что его мама справилась бы с ней не хуже матери Мурада. А то и лучше. Мама по выходным пекла рогалики и ватрушки. Борщ так вообще был объедением, Димка ни у кого такого не ел. Постепенно его мысли вернулись к отцу. Он тоже неплохо готовил. Да, это было редко, по праздникам, возможно, именно поэтому Диме так это и запомнилось. Например, утка фаршированная яблоками. А буженина? Пальчики оближешь. От этих питательных воспоминаний пережаренные пирожки с начинкой из крахмала на вкус стали похожи на оберточную бумагу. Дима нажевался в детстве тетрадных листов с небольшую стопку. Поэтому легко мог ставить знак равенства между пирожком в собственной руке и пульками для плевалок.