Василий Гавриленко - Бремя Мертвых

Комби?

Зомби, конечно, зомби!

Женщина с оторванными руками бросилась на Светлану, но та отпрыгнула в сторону, кувыркнулась по асфальту, оттолкнула протянутые руки зомби в полицейской форме и очутилась рядом с автомобилем.

Все, дальше бежать некуда.

Она в западне.

Зомби приближались со всех сторон. Доктор Ким среди них? Если уж суждено погибнуть от зуб этих тварей, она хотела бы… Впрочем, они все теперь на одно лицо. Вернее, на один распухший гноящийся безносый шар.

Она подалась вправо и сильно ударилась локтем о зеркало автомобиля.

Автомобиль!

Рванула ручку: заперто.

Сейчас!

Сейчас вонючая масса сомкнется над ней, и в тело вонзятся покрытые слизью зубы.

Что бы вы делали, если бы к вам в дверь ломилась соседка?

Добрая подруга, которую знаете без малого сорок восемь лет, с которой за ручку бегали в школу, с которой не развел вас в разные стороны, не заставил поссориться, даже веснушчатый хулиган Володя, в которого (дружно-враз!) вы с подружкой влюбились в десятом классе? С которой ходили в кинотеатр «Салют» (сейчас «Люкс-фильм») на «Плюмбум или Опасная игра» и взахлеб плакали друг у дружки на плече, когда главная героиня упала с крыши дома? Которая утешала вас, когда вы похоронили мужа, и находились на тонком льду потери рассудка?

Что бы вы делали, если бы она ломилась к вам в дверь, врезаясь в дерево гноящейся, окровавленной головой? Если бы в дверной глазок вы ясно видели порванный рот соседки, торчащие пеньки зубов, неестественно вывернутую руку и… другую человеческую голову, голову соседа сверху, Ивана Алябьевича Рассохина, лежащую поодаль, у дверей Свириденко Анечки (проститутки). А минуту-другую назад ваша подруга с жадностью грызла голову Ивана Алябьевича…

Александра Ивановна отступила в коридор.

Бум-бум. Удары в дверь.

Так что бы вы делали, товарищи?

Бум-бум.

Пожилая женщина, шаркая тапочками, проследовала в зал. Остановилась у дивана. Вздохнула. Нагнувшись, ухватилась за верхнюю часть дивана.

Тяжело, однако.

Поднапрягшись, приподняла верх дивана, под которым, — похожее на деревянный гроб пространство. Можно использовать для хранения всяких вещей.

От Евгения Николаевича остался топор-колун. Евгений Николаевич этим топором колол на даче дрова. До самой смерти ездил на дачу. Картошку сажал, огурчики. Клубнику привозил корзинками… А потом — инфаркт.

Александра Ивановна вытерла передником увлажнившиеся глаза.

Взяла колун.

Прошелестела тапочками в коридор.

Бум-бум.

В дверном глазке — нечто бесформенное, распухшее. Голова соседки.

Александра Ивановна откинула цепочку, повернула в замке ключ.

Как только соседка шагнула в полутьму коридора, на голову ее обрушился колун. Череп треснул, на передник, на грудь, на лицо Александры Иосифовны брызнул гной и мозги.

Соседка упала на ковер и больше не шевелилась.

Александра Ивановна всхлипнула.

— Прости, Раечка.

Присела на корточки рядом с подругой. Погладила седые волосы.

Ах, Рая-Раечка. Ты, верно, давно в раю.

Аккуратно вытащила колун из головы соседки.

Прошла в ванную. Только успела промыть топор, да умыться, как вода булькнула в кране и перестала течь.

Александра Ивановна ругнула было ЖЭК, да вспомнила: при тех делах, что творятся в городе, вряд ли можно удивляться отсутствию воды. Газа и электричества-то уже три дня, как нет.

Надо бы поесть.

Что там?

Макароны варить нужно, а варить негде.

Килька в томатном соусе.

Хорошо.

Хлеб только где?

Нет хлеба.

Нет хлеба?

Александра Ивановна без сил опустилась на табурет. Еда, считай, закончилась. Что дальше-то?

Разве что…

Нет, она никогда — никогда! — не станет есть Раечку.

Придется выйти наружу.

До ларька, где раньше, до всего ЭТОГО продавали сосиски. Замечательные сосиски, из мяса. Как в советское время. Как в детстве.

Вот только дорогие были сосиски-то. Купишь, бывало, полкило и стараешься растянуть на неделю. Сваришь одну сосиску — и будет.

Александра Ивановна проглотила слюну.

Но теперь-то сосиски бесплатные! Вряд ли эти, которые… Ну, мертвяки. Вряд ли они съели сосиски. Им другое подавай…

Пожилая женщина поднялась, достала из тумбочки ложку и открывалку, вскрыла консервы.

За едой ее решение о вылазке укрепилось, став твердым, как гранит.

Перед глазами плавала на тарелочке аппетитная, свежесваренная, исходящая соком сосиска.