Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Данел направил напившегося крови Зверя на прочнейшие двери, за которыми держали Падших, всех тех, кто однажды решил помочь людям, однако потерялся в себе и они, будто услышали это. Их зов ворвался в него, прося освободить, но Тьма сама, без всяких просьб пыталась сломать двери, созданные для защиты от запертых в зале сущностей, на которых черти «обожглись», оттого и лишили конечностей.

Чудовище, являющееся ангелом, вобравшим в себя слишком много плохого, пробивалось к залу с братьями по духу, издавая немыслимый грохот, но ничего не выходило. Падший был бессилен перед дверьми, созданными не чертями, а кем-то, кого сильно интересовало удержание «Спящих» в Аду и он знал, кто это, а еще знал, что до входа в полную силу ему ох, как долго…

Сила, злоба, добродетель… Все это мелочи по сравнению с истинным величием, когда начинает подчиняться материя, а до этого идти и идти… У него так и не дошли руки постигнуть сии таинства, ибо он был слишком занят собой, но сейчас, даже пребывая в ярости, понимал, что точно займется этим, а пока… Ему не пробиться. Не пробиться…

Многоголосый стон Падших звучал внутри него, прося выпустить, выпустить из этой тюрьмы… Его братья, те, что давно шли рядом, такие разные, но родные умоляли спасти их, а он бессмысленно ломился к ним, как душевнобольной в мягкую стену одиночной палаты, пока не услышал, а точней его Тьма не почуяла приближающуюся жизнь. Опасную жизнь, цокающую из всех ответвлений тоннеля…

«Козлоногие… Почему самые распространенные в Аду черти — это козлоногие? Я так и не понял…», — высокие и мускулистые рогатые, одетые в набедренные повязки из лучшей, многослойной человеческой кожи, несли копья, только более толстые, чем носило обычное сопровождение человеческого скота.

Это внешне обычное оружие было испещрено такими же символами, как жезлы собакоголовых, но обладало намного большей силой, уж он-то в прошлый раз видел, но отступать было некуда…

И Данел двинулся навстречу смерти своей. И злобная Тьма бросилась на рогатых, пожирая их множествами, но черти бесстрашно цокали по трупам собратьев к ангелу Падшему. И, подойдя ближе, скопом выстрелили. И почувствовал дикую боль Падший, почувствовал, как чудовищной силы огонь пожирает Тьму, загоняя Зверя в оголяющееся тело Дмитрия, а потом закричал…

Худой искалеченный парень, ноги которого подогнулись, а руки обвисли, завыл, жутко и отчаянно, ибо почувствовал сумасшедшую боль, но лишь на секунду. Огонь из ядра Геенны Огненной не оставил от него даже запаха, но черти сжегшие его, с ужасом видели смех в полных Света глазах Падшего, вновь отправившегося на Землю.

…Опять то место, где нет времени и пространства… Вообще ничего нет… Всякий раз, умирая, он оказывался здесь… Каждую свою смерть, а потом уходил обратно на проклятую Землю, дабы учить уму-разуму тех, кто десятки раз с хохотом бросал его в огонь, топил и рубил на куски… Кто бы не создал сие «помещение», но оно удобно… Очень удобно… Находясь здесь, невозможно долго ждать, а тот, кого ждешь, никогда не опоздает… Как-то раз, судя по своим внутренним ощущениям, он пробыл тут несколько земных лет, и лишь потом раздался голос, отправивший его к людям, но тогда — это тогда. Он был другим, сейчас же изменился и не хотел ждать, хотя может просто разучился, а тогда его просто воспитывали… Неважно… Сейчас он готов принять Землю такой, какая есть, отдавшись ей на растерзание, по крайней мере, пусть так думают…

— Ты вернулся, Данел… — голос раздался быстро и был полон эмоций. — Молодец! Нечего сказать! Сумел спиться в мире людей, став худшим из них, умер, вновь попал в Ад и… — голос сделал паузу. — И дал надежду… Это лучшее их твоих деяний, Данел! Самое величайшее, если забыть кошмары, творимые для Ада с Раем… Я не буду спрашивать, как ты дошел до этого, но аплодирую! Я не верил тебе, но… Ошибался! — послышались гулкие хлопки, имитирующие звук сталкивающихся ладоней. — Мы все смотрели на тебя… Смотрели и видели, что хоть ты и остался таким же эгоистичным и самовлюбленным, но даже после сотни лет добровольного рабства в Аду сумел жить, как обычный человек! Сумел во всех смыслах этого слова! Вновь беспамятный, набирающийся ума на своих ошибках и потихоньку понимающий, что внутри не такой, как они, но все-таки жалеющий их… Ты стал лучше, Данел! В этот раз намного лучше, чем во все другие! Но сможешь ли ты жить ради них, не испытывая любви?! Сможешь ли, ведь мы видели тебя в Аду… Видели, как ты смотрел на них, желая убить, однако терпел, кроме пары раз… — голос тяжело вздохнул. — Но здесь вина твоего Зверя… Не понимаю, как ты носишь его в себе! Чудовище, желающее сожрать всех и вся, но ты… Умело сдерживаешь его… Каким же ты стал, Данел… Каким же ты стал… Я все еще помню чистого, ничем не запятнанного ангела, но сейчас… Злой, уставший и угрюмый, несущий угрозу всем мирам, и Земле в особенности, но… Мы не можем тебя остановить, хотя многие только «за»… Ты одно из лучших творений Творца, может даже множества Творцов, и Они воспротивятся, если мы вмешаемся в Их план, где ты наиважнейшая часть! Да, Данел! Ты один из лучших, и если бы мы знали, как будет выглядеть лучший, то побоялись бы тебя тогда звать… — ангел, молча внимал голосу, преподносящему ему откровение, дрожа от возбуждения, если это вообще возможно для образа, в котором он пребывал. — Но… Я считаю, что ты готов! Поступок, когда ты вылечил искалеченного ребенка — великолепен и искренен! Каким бы ты не был, как бы, не ненавидел их, но теперь понимаешь, что они достойны жалости и помощи, не правда ли?