Андрей Цепляев - Кровные узы (Hellraiser - Bloodline)

Университет Сорбонна. Класс анатомии.

Крепкие пальцы сжимают сверкающий скальпель. Рука делает острожный, неглубокий разрез, снимает кусок кожи с груди покойника и обнажает мускулы.

В прозекторской университета просторно и тихо. Пол усыпан бурыми от крови опилками. На столах лежат накрытые простынями трупы, на которых оттачивают мастерство студенты и учителя университета. За одним из таких столов, засучив рукава, проводит вскрытие доктор Огюст де Маре — профессор философии и естествоиспытатель. Мужчине за тридцать. У него мягкие черты лица и добродушная улыбка. В классе анатомии ни души, кроме его друга Филиппа Лемаршана.

Улыбается Огюст как раз потому, что Филипп только что рассказал ему о ночном визите во дворец.

— Пресвятая Дева! — бормочет Огюст, продолжая резать тело покойника. — Какая жалость, что сеньора де Бомон отошла в могилу четыре года назад. Ты бы мог продать ей эту сказку и, клянусь всеми умами мира, она повторила бы успех своего величайшего произведения «Красавица и чудовище».

— Это не сказка, Огюст, — протестует Филипп. — Я видел это собственными глазами. Шкатулка способна открывать дверь в преисподнюю!

— Филипп, мы живем в Эпоху Просвещения, а не в Темные века. Миром управляют Логика и Здравый смысл. Мы даже от Бога ухитрились избавиться. Следовательно, если нет Бога, нет и Дьявола, а если нет рогатого, то и преисподняя не существует.

— Но я же видел! Стоял прямо возле окна!

Уловив нотки возмущения в голосе друга, Огюст отвлекается от работы и смотрит на распыленного юношу.

— Ну что ж, — профессор пытается рассуждать логически. — Давай предположим, что ты прав. Заказ герцога, который вы с Женевьевой с самого начала считали странным, оказался чем-то вроде сделки с дьяволом. Шкатулка открывает дверь в преисподнюю, а всякая открытая дверь может быть закрыта. Не так ли?

— Все верно, но радости от этого как-то маловато, Огюст, — хмурится Филипп. — Шкатулка теперь принадлежит людям, которые меньше всего заинтересованы в том, чтобы закрывать ту дверь.

— Тогда решение проблемы, фигурально выражаясь, заключено в твоих руках. Ты спроектировал механизм, который, как ты боишься, способен призывать демонов.

— Именно так.

— Что же тебе мешает спроектировать механизм, способный уничтожить их?

Огюст откладывает скальпель, склоняется над трупом и обеими руками разрывает грудную клетку покойника. Филипп наблюдает за действиями друга и внезапно на него нисходит озарение.

Торговая мастерская Лемаршана.

Полдень. Сквозь открытое окно светит солнце. Верстак завален чертежами и набросками. В них прослеживаются некоторые изменения «Конфигурации плача» — преображение первичного механизма во что-то другое.

В данную минуту Лемаршан работает над финальным чертежом. Шесть граней шкатулки раздвинуты. Из каждой в центр чертежа уходят линии, образуя нитевидную структуру, напоминающую распутанный клубок. Форма шкатулки — полная противоположность того, чем она являлась. Линии меняют сам облик механизма. Сходящиеся в центре линии и узлы выглядят как некое подобие «Колыбели для кошки» и в то же время являются цельной, логической конструкцией.

Филипп с улыбкой проводит пальцами по сгустку энергии в центре чертежа. Постепенно он начинает понимать, что должен сделать и как разрушить свое изобретение.

Дверь в мастерскую открывается. Входит Женевьева.

— Филипп? К тебе посетитель.

Он отрывает взгляд от чертежа и шумно вздыхает, не в силах скрыть волнение. В дверном проеме рядом с женой стоит Анжелика.

— Принцесса…

— Повелитель игрушек, — в схожей манере ответствует та.

Женевьева по-прежнему рядом. Анжелика обращает на нее раздраженный взор.

— Спасибо. Можешь идти.

Филипп отсылает возмущенную жену прочь, извиняющимся взглядом стараясь объяснить, что ее присутствие нежелательно. Анжелика с удовольствием наблюдает, как закрывается дверь. Пока мастер встает и заслоняет собой чертежи, дабы гостья не увидела плоды его трудов, та бесшумно поворачивает ключ в замочной скважине.

— Прошу прощение. Мне следовало известить вас о своем визите.

— Это честь для меня. Я… я…

Филипп не в силах закончить предложение. Ему страшно. Что все это значит? Пусть сейчас день и девушка ведет себя миролюбиво, все же воспоминания позавчерашней ночи по-прежнему сильны. Он знает, на что та способна.

Анжелика ласково улыбается и делает шаг, затем другой.