Джон Карр - Бесноватые

– Нет. Об этом я подумал лишь на следующий день. Дело в том, что поначалу я обманулся: я решил, что в старухе еще теплится жизнь, и попытался оживить ее.

– Что за ерунда! Если бы вы рассказали мне все в субботу утром…

В этот поздний час усталым людям было не до выяснения отношений. Джеффри остановился и взглянул на судью.

– Ладно, – произнес тот, прежде чем Джеффри собрался ответить ему. – Хватит препираться. Но я проглядел, может подняться шум. И мне придется объяснить, как я сумел докопаться до истины.

– Слава Богу, сэр! Это, по крайней мере, откровенно. Ну что ж, я снова ваш.

– Тогда продолжайте. Вы заподозрили доктора Эйбила. Не имея на то права, вы взяли двух констеблей, которых собирались использовать в личных целях. Вы отправились на Лондонский мост, намереваясь похитить драгоценности. Вы их нашли. Так?

– Мне было очевидно, что старуха умерла насильственной смертью. В этой ситуации у доктора Эйбила были все возможности скрыть истину, заявив приходским властям, что Грейс Делайт умерла от ужаса, то есть смерть явилась случайностью. Как я уже сказал Пег, в этом случае не должно было быть ни коронерского расследования, ни вскрытия. Именно так и поступил доктор Эйбил. С другой стороны, если он убил старуху, то как? Я сам готов был присягнуть, что не видел никаких ран на теле. И каковы были его мотивы?

– Мотивы? – Брови слепца поползли вверх; – Драгоценности, что же еще? Я сразу мог вам сказать, а потом-таки и сказал, что о старухином богатстве постоянно ходили слухи. А поскольку она была пациенткой доктора Эйбила, он вполне мог пронюхать о кладе.

– Мог, – согласился Джеффри. – Но почему он тогда не взял – даже не попытался взять – драгоценности? Нужно было спешить: ведь через два дня ему пришлось бы покинуть свой дом на Лондонском мосту. Может быть, дело было в том, что он не знал, где спрятан клад? Это было лишь предположение, в справедливости которого я мог убедиться лишь на месте. Грейс Делайт доверяла только своему сундуку; запоры она презирала, а окна занавешивала исключительно затем, чтобы никто не мог за ней подглядывать.

Что касается мотивов, то я подумал еще об одной вещи. Для врача божьей милостью, который долгое время за гроши лечил бедняков, «не шарлатана», как сказал хозяин «Виноградника», – и это подтвердили бы многие – поведение доктора Эйбила выглядело странным, если, конечно, оно не объяснялось какими-то очень вескими причинами, неизвестными нам.

Поэтому я послал ему записку с просьбой встретиться со мной в таверне «Радуга» на Флит-стрит. Я был уверен, что если он виновен в убийстве, то непременно придет. Там я рассказал ему длинную историю, которая сейчас вам известна…

– И очернили меня?

– Отчасти. В целом это была правдивая история.

– И вы послали его на Сент-Джеймсскую площадь? Зачем? Вы что, обнаружили какую-то связь между доктором Эйбилом и миссис Крессвелл?

– Нет. Я не умею читать мысли, и у меня нет черного камня доктора Ди [56]. Мне вовсе не нужно было, чтобы он шел на Сент-Джеймсскую площадь, и я был изумлен, когда он согласился пойти.

История, которую я ему рассказал, – абсолютно правдивая и позволившая мне привести в порядок мои собственные мысли – имела целью сообщить ему две вещи. Первое: то, что в молодости Грейс Делайт была замужем за краснодеревщиком, то есть сокровище может оказаться в том единственном предмете мебели, в котором его можно было спрятать. Второе: что я неожиданно наткнулся на источник богатства и скоро приберу его к рукам.

Я ничего не опасался: если он был невиновен, то просто не придал бы значения моему рассказу. Если же убил он, то он попытался бы опередить меня и попал в ловушку. На другой стороне улицы, в «Голове короля», находились Диринг и Лампкин. Лампкин должен был последовать за мной, а Дирингу надлежало сопровождать доктора Эйбила, куда бы он ни пошел.

Тем временем поведение доктора Эйбила, с которым я встретился в «Радуге», навело меня на новые размышления. Он был очень возбужден; все время стучал кулаком по столу. И почему-то, как мне показалось, горел желанием навестить сэра Мортимера Ролстона. То, что я ему предложил, повергло бы в ужас весь Королевский медицинский колледж, он же, поколебавшись немного, согласился, – на мой взгляд, слишком быстро. Может быть, я просто домысливал: доктору Эйбилу понравилась Пег, он заботился о ее благополучии…

– Это вы так решили?

– Да, я так решил. Я и сейчас так думаю. Но было и еще кое-что. В Галерее восковых фигур я должен был встретиться с Китти, которая обещала сообщить мне что-то, что поможет Пег: это могло касаться только миссис Крессвелл. Не стану подробно останавливаться на том, как песенка про Лондонский мост, которую я услышал, стоя перед восковой женщиной с конечностями, окоченевшими, как у покойницы, подсказала мне, каким образом доктор Эйбил мог убить Грейс Делайт. Но я хочу напомнить вам, что майор Скелли попытался убить меня и поймать Китти Уилкис.