Андрей Буровский - Необъяснимые явления. Это было на самом деле

В самой приличной трезвенной экспедиции иногда доставались и ставились на стол напитки, например на Дни рождения или на День энтомолога. В экспедициях с более разнообразными нравами отмечали… ну, скажем, случай покупки новых ботинок или письмо из дому. В таких случаях так и говорили: «Прилетела пьяная букашечка». А если экспедиция не просыхала неделю или, скажем, повадилась начинать и разливать с 10 часов утра, то говорили: «Поселилась пьяная букашечка».

Вот, скажем, спрашивает шеф, как дела в отдаленном отряде. А ему и объясняют, что ничего, работа движется, да вот только Иванов с Петровым пьяную букашечку отловили… И шеф кивает задумчиво, потому что ему уже все ясно.

Было и такое вот стихотворение, неофициальный гимн студентов-энтомологов. Называется он «Пьяная букашечка».

Поют пьяную букашечку, или еще когда достают необходимые напитки, или после первой порции. Бывают, конечно, экспедиции, в которых пели ее и после третьей, но это случалось уже редко.

Если поют, еще когда несут напитки, то исполняют эту песенку задорно и весело, подпрыгивая и радуясь жизни. А если поют уже в процессе, то ритмично стучат по столу посудой и кулаками, в которых зажаты ложки. Поют опять же весело и быстро, раскачиваясь в такт. Иногда в самых драматических местах самые экзальтированные подпрыгивают или комментируют текст.

Скажем, поют, что

Поют:

Поют:

Сюжеты промышленной геологии

Геологи рассказывали мне сюжет, даже со ссылкой на конкретное место действия: история эта произошла в Маслюковском районе Новосибирской области, на самой границе с Кемеровской областью, на руднике Вершина. Цветные металлы в этом месте разрабатываются с 1830-х годов. Старые разработки, штольни и отвалы занимают несколько квадратных километров и составляют важную часть всего ландшафта.

История эта произошла… или, по крайней мере, началась в 1979 году, когда разработки начали расширяться. Шел прорыв, начальство ввело «сухой закон», и водку перестали продавать. Огорченные «любители» ушли в глубокое подполье; они стали прятать канистры со спиртом и бутылки водки в старых штольнях и проникали туда по ночам.

Как-то один такой «любитель» примчался, едва дыша. Он «лишился языка» и не мог рассказать, что же его так напугало, только тыкал пальцем в направлении своей захоронки.

– А где второй?!

Геолог тыкал пальцем все туда же, в направлении «своей» штольни. Поднявшийся на поиски «народ» обнаружил второго «питуха» забившимся под груду древесных стволов или (по другой версии) под всякую дрянь на свалке. Какое-то время он никого не узнавал, пытался убежать от своих спасителей и только дико озирался и ляскал зубами.

Дальше история представлена двумя версиями. Согласно первой, эти двое ничего не рассказали и назавтра же уехали навсегда, позабыв взять расчет (что совершенно фантастично, на мой взгляд). Что с ними произошло, узнают спустя несколько месяцев, случайно встретив одного из потерпевших в городе (иногда даже того, кто онемел с перепугу, а потом отошел и сам собой опять заговорил). В этой версии истории оставшиеся на руднике узнают, «в чем дело», только на следующую ночь от такой же компании «питухов».

Но более вероятна вторая версия: что способный говорить постепенно отошел и рассказал такую историю. Вот начали они с товарищем разбирать завал камней над своей захоронкой. И тут тянут его за рукав:

– Браток… Помоги…

Он обернулся, а тут стоит пятеро таких сине-зеленых, на лицах которых отваливается сгнившее мясо, и «тетенька», которая держит в руках собственную голову (голова, естественно, находится в таком же состоянии, как и головы мужчин). Остальное понятно: кинулись они во весь опор от этой пятерки, забыв про водку и не разбирая дороги.