Андрей Буровский - Необъяснимые явления. Это было на самом деле

Светлана так и живет одна; она как была, так осталась прекрасным работником, но ее характер, выражаясь мягко, не улучшился. Все чаще ее красивые губы портит нехорошая, циничная ухмылка. Ее дочка уже заканчивает школу; вряд ли она знает об удивительном приключении мамы.

Протерозой Мезозоевич смотрит пустыми глазами и говорит, что все это глупости, ничего не было. Слишком уж противоречит эта история тому, что он привык считать истиной в последней инстанции.

Лидочка, конечно, вышла замуж, но совсем не так, как ожидали… Как-то раз в фирму привез то ли товар, то ли какие-то документы парень-шофер из родной лидочкиной деревни Атаманово. Шофера этого давно никто не звал по имени, а только дурацкой кличкой Андрюха-Маклай, неизвестно откуда пришедшей. Парень с лицом злым и ничтожным, в грубой одежде, и уж конечно, слыхом не слыхавший про французские духи и ресторан «Сопка», но они с Лидочкой проговорили часа три. Лидочка в этот день ходила как в тумане, роняла и путала важные документы.

Через две недели она вышла замуж за этого шофера, и он увез ее в деревню, в которой оба родились. С тех пор Лидочка родила двух детей, она исправно топит печи, вскапывает картофельное поле примерно в полгектара, кормит корову и стадо свиней, обшивает, кормит и ублажает супруга.

Андюха-Маклай постоянно пьян, кроме времени, когда приходится куда-то ехать. Он последовательно вылетел абсолютно изо всех мест, где работал – за ненадежность, прогулы и пьянку. Последние полгода он безработный, и Лидочка поставила свечку Николе-Угоднику, чтобы муж поскорей нашел работу. Потому что пока он подставлял ей фонари под обоими глазами, Лидочка еще терпела, но теперь безработный Андрюха-Маклай, должно быть от нечего делать, повадился драться оглоблей.

Впрочем, Лидочка явно очень счастлива с Андрюхой-Маклаем и откровенно в него влюблена. Из чего можно сделать только один вывод: пусть себе каждый живет, как ему удобнее всего и к какой жизни он больше всего приспособлен. Или, как говаривал один народ, тоже имеющий к Сибири самое прямое отношение: «Edem das Seine» – каждому свое. Ну не видела никакого смысла Лидочка в судьбе «новорусской» жены! И не стоит, кстати говоря, делать торопливых выводов: непонятно, кстати, какой вариант женской судьбы глупее и нелепее другого: судьба ли рабыни, увешанной золотом, или деревенской бабы.

Но вот о чем я думаю нередко… Ну неужели старый купец Мирсков, появившись в своей бывшей библиотеке, так и сидел в своей усадьбе сиднем?! Да нет, конечно, никак он там не мог сидеть безвылазно, с такой-то энергией. Между прочим, Светлана ведь вплоть до предъявления портрета понятия не имела, что имеет дело не с человеком, а с существом не из мира живых. Тем более Светлана совсем не та женщина, с которой возможен гусарский налет – вылез человек из стены и сразу стал делать свое черное дело. Значит, были какие-то разговоры, очень вероятно, что и уговоры; приходил Мирсков ухажером, сначала в роли посетителя…

Так что наверняка было и это – массивный человек в золоченых роговых очках, в распахнутом свободном пиджаке проходит по улице Мира. Прищурившись, смотрит он на закат, полыхающий над сопкой; в золотых лучах вечернего солнца проходит между домом, в котором жила семья его приятеля, Гадалова. Очень может быть, пробует «Спрайт» или «Тархун» у уличных торговцев, фыркает из-за ударившего в нос газа… Что успел он понять в том месте, в которое попал по причине, мне очень мало понятной? Как он отнесся ко всему, что тут увидел?!

Наверняка Василия Мирскова видело множество самых различных людей обоих полов и самых разных состояний, но ведь никому и в голову не пришло, что этот пожилой и грузный пришел к нам из совсем других времен. Прохожие видели в нем только пожилого и несколько чудаковатого, не больше. «Научная» фантастика все рассказывает о том, как то ли мы сами, то ли наши потомки отправятся в путешествие во времени, смогут пообщаться с далекими и близкими предками. К тому, что эти предки могут посмотреть на нас и сделать каике-то свои выводы (может быть, и совсем не такие уж благоприятные для нас), мы не готовы.

Мне же все чаще вспоминается старое британское поверье. Согласно ему, все солдаты всех времен, когда-либо павшие за Британию, раз в году, под Рождество, могут видеть и слышать все, что происходит в стране. Рыцари короля Артура и пираты Френсиса Дрейка, моряки Второй мировой войны и солдаты массового призыва Первой мировой, штурмовавшие бетонные укрепления на Марне, – все они видят и слышат потомков. Мораль достаточно проста: жить надо так, чтобы большинству англичан, когда-либо живших на Земле, уже мертвым, не было стыдно за меньшинство – еще живых.