Говард Лавкрафт - Таящийся у порога

Именно этими «звуками» и прославился некогда Старый Биллингтон; особенно ревниво хранили подобные воспоминания отпрыски некоторых почтенных семейств, упорно относящих себя к местной аристократии. Впрочем, время не пощадило и эти истории, ни одна из которых не сохранилась в более-менее отчетливом виде; говорили только, что странные звуки раздавались в основном в сумерки и по ночам и что доносились они со стороны холмов, где жил Биллингтон, однако никто не мог точно сказать, сам ли Элайджа производил их, или у звуков был иной источник. Скорее всего, память об Элайдже Биллингтоне канула бы в Лету, если бы не древний лес и окружавшая его густая дикая поросль и если бы не болото в глубине этого леса, неподалеку от дома Биллингтона, откуда весенними ночами доносились такие лягушачьи концерты, каких никто не слышал в радиусе ста миль от Аркхема, и где летом в пасмурную погоду появлялись сполохи какого-то неестественно яркого света, отражавшегося в низких ночных облаках. Кто-то пустил слух — и с ним все согласились, — что свет возникает из-за скоплений светлячков, давно облюбовавших эти места наряду с лягушками и другими болотными тварями. С отъездом Элайджи странные звуки прекратились, но кваканье лягушек продолжалось, свечение не угасло, и летними ночами там по-прежнему пронзительно вопили козодои.

Прошло много лет, и вдруг, в марте 1921 года, к великому изумлению и любопытству местных жителей, округу облетела весть, что старая усадьба Биллингтона вновь обживается. Эта новость появилась в аркхемском «Эдвертайзере» в виде короткой заметки, где говорилось, что мистер Эмброуз Дьюарт, решивший отремонтировать и обставить новой мебелью «Дом Биллингтона», желает нанять помощников; обращаться лично к мистеру Дьюарту, отель «Мискатоник». Этот отель служил еще и чем-то вроде общежития для сотрудников Мискатоникского университета и окнами выходил на его прямоугольный двор. Мистер Эмброуз Дьюарт оказался мужчиной среднего роста, с резкими чертами лица, смуглой кожей и копной ослепительно-рыжих волос, отчего казалось, что его голова светится сама по себе, пронзительными глазами и тонкими, крепко сжатыми губами; держался он в высшей степени вежливо и обладал своеобразным сдержанным юмором, оказавшим весьма благоприятное впечатление на тех, кого Дьюарт нанял на работу.

На следующее утро весь Аркхем знал, что Эмброуз Дьюарт действительно дальний родственник Элайджи Биллингтона; что он прибыл на землю, коей владели три поколения его предков, и намерен здесь поселиться. Мистеру Дьюарту было около пятидесяти, его единственный сын погиб на войне, а сам он, утратив все, что связывало его с родиной, прибыл на обетованную землю Америки, дабы провести здесь остаток своих дней. Две недели назад он приехал в Массачусетс, чтобы осмотреть свою собственность; все увиденное ему, очевидно, понравилось, поскольку он решил полностью восстановить дом и вернуть ему былую славу; вскоре, однако, воплощение обширных замыслов пришлось приостановить из-за такой уступки современности, как электричество. Выяснилось, что ближайшая линия электропередач проходит в нескольких милях от усадьбы и, чтобы протянуть провода, придется преодолевать ряд чисто механических трудностей. Зато остальные пункты плана осуществлялись превосходно, работа закипела, и уже к лету дом был восстановлен, дороги-к дому и вокруг леса — проложены, мистер Эмброуз Дьюарт, оставив временное пристанище в Аркхеме, формально вступил во владение усадьбой, а рабочие, получив щедрую плату, вернулись в свои дома, чтобы с восторгом рассказывать о новом доме Биллингтонов: как он похож на Крейги-хаус [3] Крейги-хаус — старинный особняк в городке Кембридж близ Бостона (Массачусетс). В 1843–1882 гг. здесь жил поэт Г. У. Лонгфелло, а с 1913 г. в доме существует посвященный ему музей. в Кембридже, где жил поэт Лонгфелло, какая в нем красивая лестница, украшенная замечательной резьбой, какой кабинет — высотой в два этажа и с окном почти во всю стену, которое выходит на запад да еще и выложено из цветных стеклышек, какая библиотека, остававшаяся нетронутой на протяжении многих лет, и как много в этом доме разных вещиц, имеющих, по словам мистера Дьюарта, большую ценность для любителей старины.

Слухи об усадьбе ходили самые разные; вскоре люди начали судачить уже о самом Эмброузе Дьюарте, который, как говорили, очень похож на своего предка. Прошло еще немного времени, и по окрестностям Данвича вновь поползли зловещие слухи о «звуках», некогда доносившихся из усадьбы Старого Биллингтона; никто не мог сказать, кто их распространяет, однако расползались они явно из той части Данвича, где проживали семейства Уэйтли и Бишоп, а также последние отпрыски других некогда процветавших семейств, ныне влачивших жалкое существование. Ибо Уэйтли и Бишопы жили в этом районе Массачусетса на протяжении нескольких поколений и древностью рода могли поспорить не только с самим Старым Биллинггоном, но и с первым представителем его семейства — тем, кто построил дом с «розовым окном», как его называли, хотя это было и не так. Скорее всего, кто-то вытащил на свет божий давние предания, которые вполне могли оказаться если не чистой правдой, то почти что правдой. Надо ли говорить, какой живейший интерес вновь возродился у всех окрестных жителей и к Биллингтонскому лесу, и к его новому владельцу.