Криста Фауст - Поцелуй койота (ЛП)

– Ты не знаешь ничего обо мне, – неподвижные губы оказались в нескольких сантиметрах от его рта. – И о встречах, которые я оказываю.

– Я просто хочу сказать, – он сглотнул, рука давила на кадык. – После всего, что говорил о тебе Уэуэкойотль…

Давление ослабло.

– Что он обо мне говорил? – спросила Страж.

– Ничего важного. Не имеет значения.

– Расскажи, – потребовала она. – А не то я выпущу тебе кишки и брошу стервятникам.

Она купилась мгновенно.

– Ну, не так уж много он говорил, – пожал плечами Дин. – Ты же знаешь нас, мужиков. Мы терпеть не можем напрямую говорить о своих чувствах, но… – он помедлил. – По его словам ясно, что он по-прежнему от тебя без ума.

– Ты врешь, – проговорила она. – Врешь, прямо как он.

Ну разумеется, Дин врал, но, как он говорил Клаудии, отнюдь не в первый раз. Дин был профессионалом. В этом отношении он был чемпионом, гроссмейстером, ему было впору черный пояс давать по лжи. Он врал всю жизнь и знал, что врать легче всего тому, кто жаждет на эту ложь купиться.

– Да, откуда мне знать, – продолжал он. – Наверное, я ошибся.

Он развернулся, будто собираясь уходить. Страж отпустила его, держа руки развернутыми ладонями вверх. Дин сделал шаг, другой, а потом в уши снова толкнулся свистящий шепот:

– Расскажи, что он говорил.

– Он рассказал о времени, которое провел с тобой, – Дин снова повернулся к ней лицом. – Думаю, только тогда он был по-настоящему счастлив. Он сказал, что с тобой чувствовал себя человеком.

Она жадно слушала, невно сжимая-расжимая кулаки, отчего клацали когти.

– Он все еще носит в себе эту ужасную вину за то, что с тобой произошло. Он оставил тебя только потому, что хотел защитить, но в итоге все равно причинил тебе боль.

– Не понимаю, – проговорила Страж. – Защитить от чего?

– Защитить тебя от его внутренней тьмы, – сказал Дин. – Он знал, что никогда не станет человеком, которого ты заслуживаешь. Он знал, что любовь к нему принесет тебе лишь боль.

Она отшатнулась, сложив крылья, и темные глаза внезапно наполнились вполне человеческими слезами. Дину пришлось отвести взгляд от плачущего чудовища, потому что он начал раздумывать, кто тут на самом деле монстр. Но это не помешало ему сделать заключительный ход.

– Он хотел помочь Элвии, – сказал Дин, – потому что оказался не в силах помочь тебе. Но он не может. Только ты способна спасти ее.

– Я знаю боль всех моих дочерей, – проговорила Страж. – Боль Элвии невыразима.

– Тогда помоги мне спасти ее.

– Как?

Дин нахмурился. Всё это время он разглядывал ложбинку между покрытых чешуей грудей, но почему-то не заметил, что никакого подобия кулона там нет. А сейчас увидел, что его действительно там нет.

– Уэуэкойотль сказал, что ты до сих пор хранишь кусок белого копаля, который он тебе дал, – Дин тронул свою грудную клетку. – И носишь его в мешочке из оленьей кожи, который висит у тебя на шее, но…

Ее губы изогнулись в улыбке, и Дин услышал в мыслях тихий низкий смешок.

– Кулон? – переспросила она. – Так он тебе сказал?

Она осторожно дотронулась когтем до собственной груди, и кожа над сердцем горячо запульсировала.

– Этот кусок копаля глубоко в моем сердце, – проговорила она. – Как и мужчина, который мне его дал. Я не могу отдать его тебе точно так же, как не могу отдать собственное бьющееся сердце.

Дин торжественно пообещал себе, что при следующей же встрече врежет этому хитрому койоту по яйцам.

– Ты же его знаешь. Наверное, лучше, чем кто-либо, – Дин попытался вспомнить, что говорила про Уэуэкойотля Шочи. – Его ложь открывает больше истины, чем правда, так? Как думаешь, что он имел в виду?

– Я никогда не пыталась забрать свою муку. Только разделяла ее.

Дин вспомнил зелье, которое смешал Бобби, когда его обратили в вампира. Одним из главных компонентов послужила кровь обратившего его вампира. Ясно, что превратившая Элвию Страж мертва, погибла при переходе, но если у Стражей дым копаля вместо крови, то может быть, в их жилах течет один и тот же дым – дым того самого куска копаля, который носит в своем сердце Альфа.ГЛАВА 39

– Ладно, послушай, – сказал Дин. – Не пойми меня неправильно, но можно мне… Ну… – он вспомнил сцену из «Монти Пайтона»[1], где у живого мужика доставали печень; нет хорошего способа задавать подобные вопросы. – Можно я позаимствую немного твоей крови?

– Моей крови?

– Я понимаю, что это слишком для первого свидания… – начал Дин.

– А дай-ка ты мне немного своей крови, человек, – парировала Альфа. – Или нет, я возьму сама. Всю!