Тим Ваггонер - Врезано в плоть (ЛП)

Маршалл врезался в него с силой профессионального футбольного защитника. Он обхватил Дина руками, и они оба грохнулись на землю. Дин пытался освободиться из его хватки, но Маршалл был чертовски силен – гораздо сильнее, должно быть, чем при жизни – и вырваться было нереально. Удар о землю выбил из Дина дух, Маршалл не отпускал его. При других обстоятельствах Дин бы почувствовал себя более чем неловко, лежа под голым мужиком, но сейчас у него были другие заботы. Чем больше времени он потратит на попытки получить помощь, тем больше вероятность, что Сэм умрет. Мысли неслись с бешеной скоростью, пока он пытался вырваться из стальной хватки Маршалла. Потом он ощутил знакомое опустошающее чувство, как будто из него вытягивают жизнь. Он вспомнил, как Сэм упоминал, что Маршалл обладает той же способностью красть жизненную энергию, что Франкенпес и Двухголовый. Если он как можно быстрее не отделается от Маршалла, его высосут быстрее, чем пакетик сока на детской площадке в полдень. Дин вырывался и пинался, но ничего не мог сделать и чувствовал все нарастающую слабость. Совсем чуть-чуть – и все будет кончено. Его худший кошмар станет реальностью. Он не сможет выполнить поручение, данное отцом много лет назад – заботиться о младшем брате. Более того, он не сможет прикончить эту скользкую сухопутную акулу Дика Романа и отомстить за смерть Бобби.

«Похоже, я скоро присоединюсь к тебе раю для охотников, старый ворчун, – подумал Дин. – Надеюсь, ты припас для меня холодненького пивка».

Он продолжал бороться, но двигаться становилось все труднее. Гораздо легче казалось откинуться на землю, закрыть глаза и погрузиться в небытие. Никаких больше убийств, никакого ощущения, что он тащит целый чертов мир на своих плечах, как будто от него зависит жизнь всех и каждого. Все, что надо сделать – прекратить сопротивляться…

– Стой!

«Женский голос… Нет, голос девушки-подростка».

Иссушающее ощущение тут же пропало. Маршалл отпустил его и поднялся на ноги. Дин слишком ослаб, поэтому мог только лежать на месте и смотреть.

Диппель преклонил колени на обожженном полу, опустив голову. Женщина – Кэтрин Ласс, предположительно – стояла рядом и с обожанием взирала на босую девочку-шатенку, одетую в черные джинсы и футболку. На футболке белыми буквами значилось: «Я ношу черное, только пока не придумают что-нибудь темнее». В правой руке девочка держала темно-синий камень.

Она посмотрела на Дина:

– Приношу извинения. Я оказалась бы здесь быстрее, но настояла на том, чтобы что-нибудь надеть. Нравится? – она повернулась, позволяя оценить свой наряд. – Для скандинавов черный цвет символизировал новые начинания, как ночь провозглашает рождение дня, а зима – рождение лета. Я решила, это будет уместно, так как сегодня день моего рождения в некотором смысле.

«Скандинавы?» – удивился Дин.

Потом он заметил, как Диппель склонился перед ней, будто она какая-то…

Он застонал и с трудом сел:

– Только не говори, что у нас тут очередное чертово божество! Ребята, как вы меня достали! Вы всего лишь монстры-выпендрежники с манией величия.

Девочка рассердилась, но виду не подала:

– Я Хель. С одной «л»[1]. Викинги почитали меня как воплощение смерти.

– Ну, значит, викинги были тупицами. Я встречался со Смертью с большой буквы «с», леди, и поверь, ты не он. Но ты и не подросток, так? Просто используешь дочку доктора в качестве мясного костюмчика. Это фокус я тоже уже видел.

Дин все еще чувствовал себя слабым, как едва не утонувший котенок, но силы мало-помалу возвращались к нему. Он хотел заболтать Хель, чтобы выиграть себе больше времени на восстановление.

Дин посмотрел на Маршалла. Франкен-муженек доктора стоял с пустым лицом, уставившись на Хель. Интересно, достаточно ли мозгов осталось в его маковке, чтобы узнать дочь, а если так, не кричит ли он где-то глубоко внутри от ярости при виде того, что с ней сделали? Не то чтобы добрая тетя доктор казалась расстроенной. Судя по тому, как она радостно улыбалась богине, она была готова присоединиться к Первоначальной церкви Хель, окреститься и предложить свою кандидатуру на пост патриарха.

Дин перевел взгляд на брата: никаких изменений. Он все еще лежал не то без сознания, не то хуже. Дин не знал, сможет ли заключить сделку с Хель, но, несмотря на предупреждение Сэма не водиться с темными силами, собирался попробовать. От этого зависела жизнь брата.

Он пытался выдумать заманчивое предложение, когда Хель повернулась к Конраду и положила ладонь ему на голову: