Тим Ваггонер - Врезано в плоть (ЛП)

Два года, семь месяцев, восемь дней. Вот сколько времени он сражался с этой конкретной проблемой и на данном этапе был готов попробовать практически что угодно. Финансовое состояние его компании было не особенно «устойчивым», как выражаются юридические лица, и если в скором времени он не продвинется в разработке новой формулы… Он прогнал эту мысль. Беспокоиться о деньгах – не лучший способ расслабиться. Глядя на экран, он начал дышать медленно и ровно, и вскоре почувствовал, как тело расслабляется в кресле.

Вот тогда-то и пришел он.

Зуд.

Все началось с правой лопатки – ощущение чуть сильнее, чем касание перышка. Его можно было проигнорировать. Но потом зуд распространился по всей спине, груди, вниз по правой руке, переполз на шею и правую половину лица, все усиливаясь, пока не начало казаться, что по коже карабкаются тысячи муравьев. Вот это Питер уже игнорировать не мог.

«Не чесаться», – прошептал он и вцепился пальцами в подлокотники. По давнему болезненному опыту он знал, что попытки почесаться не просто не прогонят зуд: не сдержавшись, он не сможет остановиться до тех пор, пока не оставит на коже кровоточащие борозды от ногтей. Но даже тогда зуд не исчезнет.

Питер знал, что для жертв огня вполне нормально испытывать подобный дискомфорт, даже если ожоги давно зажили и сформировалась рубцовая ткань. В его случае все произошло почти тридцать лет назад. Свои шрамы он получил в результате пожара в доме, когда отчим-идиот уснул на диване с сигаретой. Питер с матерью успели выбраться из огня вовремя, а вот отчим – нет. Мать тоже долго не протянула. Она скончалась по дороге в больницу – не от ожогов, хоть они были серьезные, а от сердечного приступа. Питеру тогда было всего одиннадцать. Но через двадцать семь лет и больше операций, чем он мог пересчитать, Зуд оставался таким же сильным, как и раньше.

Многочисленные доктора и специалисты, к которым он обращался за прошедшие годы, прописывали ему множество препаратов: лосьоны местного применения, чтобы растянуть рубцовую ткань, лосьоны против аллергии, крема от зуда (такие, как гидрокортизон) и крема-анальгетики (такие, как лидокаин). Не помогало ничего, кроме лидокаина, да и тот чуть-чуть. Он нашел только одно средство, приносящее облегчение, но последние его капли использовал пару дней назад. Он пытался связаться с поставщиком, но пока тот не отвечал ни на голосовые сообщения, ни на СМС. И если в самое ближайшее время он не выйдет на связь, Питер просто не знал…

Зазвонил телефон, и Питер подскочил от неожиданности. Он сорвал трубку и проговорил сквозь сжатые зубы:

– Проклятье, Эллисон! Я же говорил, что не хочу…

– Простите, мистер Мартинес. Я знаю, вы просили не беспокоить, но пришел мистер Диппель, и я подумала…

– Впустите, – он повесил трубку, не попрощавшись.

Питер не любил грубить секретарше, но ничего не мог с собой поделать. Когда Зуд вот так нападал, приходилось прилагать все усилия, чтобы не орать. Он вспомнил, что один доктор говорил, что хотя Зуд и реален, скорее всего, он не настолько силен, как кажется Питеру.

«Я уверен, что здесь работает соматический компонент», – сказал доктор.

Питер врачом не был, но он был биохимиком и знал чертовски хорошо, что на самом деле имеет в виду доктор. Психосоматический. В отличие от многих Питер знал, что психосоматические ощущения реальны, но вызваны скорее психическими процессами, чем болезнью или ранениями. Простейший пример – боль в животе, которую некоторые испытывают перед стрессовым событием, например, важным экзаменом или презентацией на работе. Питер понимал сказанное доктором, но это не означало, что он с ним соглашался.

Существует четкая взаимосвязь между людьми, испытывающими соматическую боль, и теми, кто страдает от посттравматического стрессового расстройства. Пожар, пережитый вами…

Петер затолкал воспоминания подальше.

Каждой клеткой своего существа, вплоть до субатомного уровня, он был уверен, что Зуд – всецело результат ужасных ранений, полученных в детстве, и не связан с его эмоциональным состоянием никак, никоим образом и вообще.

Обычно он бы вышел встретить Диппеля, но сейчас боялся, что если оторвет руки от подлокотников, то начнет впиваться ногтями в плоть и не сможет остановиться. Так что он сидел, вцепившись в кресло еще сильнее, и ждал. В дверь негромко постучали. Питер попытался сказать «Войдите», но получилось какое-то болезненное ворчание. Впрочем, смысл передать удалось. Дверь открылась, и вошел Конрад.