Виталий Башун - Потому что лень

С удовольствием приветствую кухонного главнокомандующего, занятого тактической операцией по приготовлению завтрака для богатых ремесленников и купцов средней руки, основных посетителей этого пункта питания. В ответ на мое приветствие он скалится мелкими зубками в два ряда, кивает и снова сосредоточивается над кучками ингредиентов. Ресторанчик принадлежит братьям гоблинам. Один из них, Глоф, заведует кухней и готовит просто великолепно. Другой — администратор и организатор. Первого я кроме как в поварских штанах, куртке на голове тело и высоченном белом колпаке ни разу не видел. Зато второй — всегда в коротких синих отглаженных брюках, из под которых выглядывают элегантные розовые носочки, скрывающиеся в огромных коричневых ботинках, в коротком синем двубортном пиджачке, застегнутом по моде на одну пуговицу, и крахмальной с вышивкой розовой рубашке. Администратора я видел всего пару раз и то дольше всего в первый, когда договаривался об аренде закутка на кухне, а с братцем поваром у нас наладились теплые отношения. Глоф не скрывал от меня своих секретов, как и я от него своих. Главповар объяснял свое нежелание цепко держаться за секреты искусства так:

— Пойми, Бер. Я — мастер. И очень хороший мастер. Нам с братом давно предлагают на самых лучших условиях открыть ресторан в квартале высшей аристократии, но для этого надо принять в долю кого-нибудь из власть предержащих. По иному там невозможно вести дела. Мы с братом не хотим терять свободу. Пусть лучше потеряем деньги. Так что, определенной, всеми признанной, вершины в своем искусстве я уже достиг. Теперь могу сидеть на макушке, считать ее самой высокой в мире и не искать новых, неведомых и непокоренных, вершин. А чтобы меня не сковырнули пинать сапогами лезущих на мое место конкурентов. Так и делают многие, но такая жизнь не для меня. Скучно не расти ввысь. Озеро без проточной воды становится болотом. Понимаешь, о чем я? Все в мире находится в состоянии обмена с окружением. Ты должен что-то отдать, чтобы что-то получить. Чтобы влить в меха свежую воду, сначала надо освободить место, вылив старую. В этом заключается развитие всего сущего. Как только обмен прекращается — все! Застой! Болото! Я не хочу становиться болотом, я хочу развиваться и развиваться. Пусть молодые перенимают мое мастерство, может кто-нибудь, когда-нибудь вспомянет добрым словом старого глупого гоблина, а когда они станут мастерами, глядишь, я тоже у них чему-то да научусь.

Сегодня я был, мягко говоря, не в настроении общаться и обсуждать новые экспериментальные рецепты гоблина. Глоф, поглядев на мой сонный и усталый лик, покачал головой и не стал даже подходить. Я автоматически забрасывал магемы в полуфабрикаты, не глядя, куда какие. Ничего опасного для здоровья. Ни в коем случае. Однако, излишнее спокойствие для актера, которому предстоит выступать на детском утреннике вряд ли доставит нужное вдохновение, равно как стражнику расслабление и умиротворение на дежурстве. Не говоря уж о заряде бодрости ремесленнику, всю ночь корпевшему над срочным заказом и мечтающему отдохнуть. Ну это уж как кому повезет. Сегодня мне не до рассуждений, что кто ест и в какое время.

Дождавшись первую партию готовых булочек, плюшек и пирожных я забрал свою долю и тут же ушел. Дальше уже и без меня все нормально доделают. Ничего сложного не осталось. Разве что, перед самым уходом попросил Глофа присмотреться к одной из поварят, девочке-подростку. Если у нее нет выдающихся способностей в сфере кулинарии, то лучше будет пристроить ее подмастерьем к скульптору.

Дело в том, что непосредственно лепкой, закладкой готовой начинки, промазкой и пропиткой коржей, занимались поварята. Я, как и главповар, не препятствовал проявлению их фантазии лишь бы готовое изделие не разваливалось и не протекало пропиткой. Ребятишки с энтузиазмом старались сотворить что-нибудь необычное, аппетитное. Лучше всех получалось у девочки, которую я и приметил. Ей удавалось так лепить фигурки животных, чтобы с одной стороны, они получались умилительно живыми, а с другой — дети не плакали, откусывая голову красивому аппетитному зайчику.

Братья гоблины ко всем своим работникам, независимо от возраста, пола и расы, относились почти как к членам семьи, за что в ответ получали преданность, верность, старательность и трудолюбие. Поэтому, приметив у кого-либо способности старались их развить, в том числе и не своем заведении. У братьев на этот счет был, что называется, «глаз-алмаз». Они каким-то нюхом чуяли натуру любого разумного и точно знали, кому стоит помогать, а кому — нет. Недаром они постепенно обрастали хорошими знакомыми в разных кругах общества. В основном, конечно, среди мастеров-ремесленников, но и среди художников, артистов, администраторов, лекарей и даже мажордомов сильных домов были благодарные лично им люди.