Георгий Зотов - Скелет бога

Ох, сил больше нет… Недоеденная ягнятина плюхается обратно в плошку, он вытирает жирные пальцы о тунику. Желательно напоследок прикоснуться к обнажённым телам жриц, но… сытость патокой склеивает веки Мирэ. Ничего, он ещё займётся девицами… завтра или послезавтра. Торопиться некуда. Ведь служителям богов ни в чём нет отказа.

Хранитель не заметил, как танцовщицы покинули комнату.

Он задремал, уронив голову с тремя подбородками на грудь – пусть юноше из бедной семьи недавно сравнялось двадцать лет, толст он был не по годам. В помещение, бесшумно скользя босыми ногами по гранитному полу, вошли двое в зелёных одеждах. Осмотрев спящего, они кивнули друг другу. Выходя, незнакомцы дёрнули по рычагу справа и слева от центральной двери и исчезли.

Гранитный пол начал постепенно опускаться.

Мирэ пришёл в себя, только когда морская вода добралась ему до шеи. Он принялся кричать, но никто не явился на зов. Неплохой пловец от природы, парень быстро избавился от туники и, повинуясь инстинкту самосохранения, рванулся вперёд по подводному туннелю, стараясь сохранять в груди остатки воздуха. Уже из последних сил, наглотавшись горько-солёной жидкости, он всплыл на поверхность бассейна в тёмном гроте. Кашель раздирал лёгкие, но его это не волновало. Хвала богам, он жив. Наверное, произошло недоразумение. Как же ему выбраться отсюда? Хранитель громко позвал на помощь, и от сводов отразилось гулкое эхо. Затем он услышал какое-то движение. Во мраке внезапно засветились изумрудами глаза непонятного существа. Он не успел испугаться. Что-то большое сочно плюхнулось в бассейн рядом с ним, подняв фонтан брызг. И через пару секунд, в последние моменты своей жизни, Мирэ осознал, почему многие сотни лет Хранители сливаются с богами, считаются равными им, а также никогда не выходят за пределы Храма.

Потому что они являются пищей богов.

Если в самом начале, трясясь в вертолёте по пути к аэродрому, и далее, проведя два часа в аэроплане до Архангельска, Алиса пребывала в сильном огорчении (к счастью, это её состояние совпало с сонливостью, не принеся вреда окружающим), то ближе к приземлению она успокоилась, ибо поняла: бесполезно впустую психовать, на свете почти нет вещей хуже, чем пассажирский аэроплан «Илья Муромецъ» [4] В реальной истории «Илья Муромец» (также называвшийся «летающий слон») – тяжёлый бомбардировщик конструкции Игоря Сикорского, применявшийся на фронте Первой мировой войны в 1914–1917 гг. Логично предположить, что, не случись революции, именно эта марка стала бы первой в русской авиации. имперского производства. «Железная птица» едва не развалилась при взлёте, хотя дежурный авиабатюшка (они летали каждым бортом для спокойствия пассажиров) трижды прочёл «Отче Наш». Алисе еда не лезла в горло, на томатный сок было противно смотреть, в то время как мерзавец Каледин ничтоже сумняшеся спросил у бортпроводницы двойную порцию водки и выпил её в компании с директором департамента полиции Муравьёвым и шефом Отдельного корпуса жандармов Антиповым.

«Всё-то этим трём боровам нипочём, – злилась Алиса, борясь с тошнотой. – И почему мужикам так везёт по жизни? Мало того, что им не надо брить ноги, ещё и полёт переносят нормально. Сволочи». Она явственно, с весьма красочными подробностями представила себе падение «Муромца» (так, что присутствующих в салоне скотов порубило на фарш обломками турбин, но самая прекрасная женщина на свете, разумеется, осталась в живых), и ей немного полегчало.

«Муромецъ» приземлился, загремев всеми деталями, жутко свистя и ухая. Алиса выдохнула и перекрестилась. В Бога она не сказать, чтобы верила, однако отечественная авиация, развитие каковой поддерживал персонально государь император, за считаные минуты могла кого угодно сделать религиозным фанатиком. На аэродроме она кокетливо позволила губернатору поцеловать ей ручку и выслушала комплимент на ужасном немецком. Каледин бесстрастно посмотрел на чиновника, зачем-то положив ладонь на эфес шпаги. Тот поперхнулся, и похвалы в адрес «гнедиге фрау» [5] Милостивая сударыня ( нем .). как-то сразу увяли – о дуэльных способностях Фёдора в империи ходили легенды, а во Всеволодъ-Сети у него появилось целое сообщество барышень-поклонниц, что немало раздражало Алису.

Затем они долго ехали до Корнилова по ухабам и рытвинам.

Алиса прокляла и Каледина, и имперскую провинцию, и себя – за то, что согласилась на эту поездку. Она прикрыла глаза и начала усилием воли представлять, сколько чудес ей удастся купить на гонорар в бутиках Prada и Gucci. Это всерьёз захватило пассажирку: когда Каледин стал трясти её за плечо со словами: «Просыпайся, приехали!», Алиса едва не выложила ему запас русских слов, применяемых в особой ситуации. Не будь рядом Антипова, Муравьёва и семипудовой туши губернатора, она бы так и сделала. К несчастью, глава Центра криминалистики попросту обязана излучать кротость и милосердие. Даже если перед ней находится дважды бывший муж, коего она сто семнадцать раз убила в мыслях столь изощрёнными способами, что побледнели бы матёрые ацтекские жрецы.