Дмитрий Захаров - Зона прокаженных

– Лешие… – едва слышно прошептала Ола. – Они нас почуяли. Они идут за Олой следом, они поймают Олу, бедная, бедная Ола… – девушка готова была опять лишиться чувств.

– Черта с два! – прошептал мужчина. Он оглянулся, на западе сгущалась черная вязкая туча, похожая на уродливого бегемота. Она уверенно спускалась с гор, пожирая слабые лучи заходящего солнца. Внутри облака змеились голубые молнии, беззвучно вонзающиеся в земную твердь, а по склонам карабкались кривые фигурки долговязых уродцев. Чудовища неторопливо шагали в долину, раскачиваясь как танцующие дервиши. Они подбадривали друг друга громким шипением и раскатами пронзительного хохота. Солнечный диск одарил землю робкими брызгами золотого дождя, и исчез за линией горизонта. Деревья рыдали в голос. Ола всхлипнула, и потеряла сознание. Мужчина стиснул зубы, отбросил дубину, взвалил бесчувственное тело на плечо, и помчался что было сил. Звук его шагов по твердой земле разносился в ночном воздухе. Лешие дружно зашипели, и выкатились на равнину, голубая молния вонзила трепещущее жало в крону одинокого деревца, ствол покрылся накипью густой крови. Дерево охнуло в предсмертной корче, и затихло. Лешие кинулись к вязкой лужице, и приникли к ней бледными ртами. На небе выплыла багровая луна. Ночь уверенно вступала в свои права. Долгая, холодная ночь…

День выдался жарким, вечер сулил долгожданную прохладу. Горячий воздух прилип к оконному стеклу, сквозь распахнутую форточку втекал шум автомобилей, девичий смех, рокот катеров, носящихся по свинцовой глади Невы. В этом году выдалось теплое лето, столь редко радующее ласковым теплом жителей северного города. В воздухе плыли белые тополиные пушинки, как крохотные парашютисты они приземлялись на асфальт, сбивались в кучки невесомой пороши возле каменных стен высоких домов. Высохли лужи в скверах и городских парках, утомленные жарой томно урчали голуби.

Виктор бросил тоскливый взгляд на улицу, солнечный луч бился, накрепко схваченный глухими шторами. Такой погожий день следует провести на природе, вдали от городской толчеи. Тучный мужчина перехватил взгляд молодого человека, подбежал к окну, и наглухо задернул портьеру. Комната погрузилась во мрак.

– Так ведь лучше? Не правда ли? Ничего не отвлекает от беседы… – голос у него был под стать фигуре, жирный, сочный, гладкий. Отполированные слова, как фальшивые монеты выскальзывали изо рта, минуя десны и губы. Виктор пожал широкими плечами, с трудом сдерживая приступ досады. Такой день жалко проводить в душной квартире! В кармане заверещал сотовый, радуясь минутной передышке, он достал телефон. На голубом экране высветилось имя Stasy. Мужчина не мог удержаться от улыбки. Голубоглазая, русоволосая Настя выглядела как образец рекламной статьи «Невеста из России». Предмет вожделения неудачников из американской глубинки. И характер у нее был славянский, она могла быть шальной и покорной, грубой и нежной, честной и лживой одновременно. Она любила и ненавидела как классические герои романов Достоевского. Иногда Виктор думал, что если бы такой девушки как Настя не было на свете, ее обязательно следовало бы придумать.

– Привет, дитя Венеры! – он широко улыбнулся, обернулся к собеседнику, извинительно прижал ладони к груди, поднялся с кресла, и подошел к окну.

– Я в восхищении! – бодро крикнула Настя. – Наверное, неделю думал, прежде чем извлек комплимент из недр подсознания, или вычитал где-нибудь…

– Ты хорошо обо мне думаешь, красавица! Ты ведь знаешь, что я не читаю умных книжек!

– Конечно! Если не мои смс, то и грамоту позабудешь!

– Едва ли. Кредиторы напомнят! – он спохватился, прикусил губу, но было поздно. Чудо – девушка обладала феноменальной интуицией.

– Вик! Ты где сейчас?! Немедленно рассказывай!

Мужчина стиснул громадные кулаки. Тряпка! Он не имеет права впутывать ее в свои дела.

– Ничего особенного! – он фальшиво рассмеялся. – Сидим, пьем кофе, пустые разговоры ведем…

Толстяк деликатно постучал собеседника по плечу, для этого коротышке пришлось встать на цыпочки.

– У нас не так много времени, гражданин Чернышев!

Опять эти скользкие, будто облизанные морской водой камушки – слова! И обращение, как из протокола общественного судьи изъято. «Гражданин!» Того и гляди, ученый муж начнет цитировать Маяковского. Как это было у классика? «Я достаю из широких штанин…»

– Одну минуту!

– Вик! Скажи, где ты находишься, и я немедленно приеду!