Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй

— Пожалуйста, мистер Брискоу, не хочу вам мешать. Если вам угодно, подожду вас в приемной.

— Благодарю вас, — ответил американец. — Могу я еще узнать у вас мнение мюнхенского профессора?

Ян полез в карман и передал ему письмо.

— Спокойной ночи, Приблудная Птичка! — крикнул он, удаляясь.

Брискоу, развернув письмо, передал его Эндри.

— Не угодно ли прочесть? Ваш кузен говорит, что это — высший авторитет в данной отрасли. Он пишет, что ни один серьезный исследователь и не помышляет попытаться произвести с человеком подобное превращение. Лет через пятьдесят, может быть, или через сто! А тот, кто решится это сделать теперь, поступит не только легкомысленно, но и преступно.

Она взяла письмо, прочла.

— Это — вполне ясно, — подтвердила она.

— Поэтому, — продолжал Брискоу, — наш план можно считать неудавшимся. Слава Богу! Теперь я могу говорить о себе. Я думал, что после смерти моей жены никогда больше… Я уже говорил вам об этом, мисс Войланд. Я ошибался. Я знаю теперь, что вы можете дать мне много, гораздо больше, чем я когда-либо смогу сделать для вас. Что же касается вашего кузена…

Эндри перебила его:

— То вы выкупили у него его притязания, не так ли? Вы совершенно напрасно потратили ваши деньги, мистер Брискоу. Он не имеет на меня ни малейших притязаний. Как и я на него.

— О, вы знаете это? — воскликнул Брискоу. — Да, я это сделал, потому что, так как…

Он искал, но не находил слов. Затем продолжал:

— Во всяком случае, из этого вы можете заключить, мисс Войланд, как…

Он снова остановился. Эндри улыбнулась.

— Бросьте это, мистер Брискоу, я очень хорошо знаю, почему вы это сделали. Вижу это, быть может, яснее, чем вы сами. Вы говорите: «притязания», но подразумеваете нечто иное. Вы полагали, что мой кузен может быть вашим соперником, и хотели, чтобы он за ваши деньги отказался от этого. Не так ли?

— Думаю, что так, — ответил он вполголоса.

— Я так и полагала, — сказала она. — Но, видите ли, Ян ничего этого не поймет. Вы должны были бы говорить с ним откровеннее, ясно сказать ему, чего от него хотите. Он от всего сердца рассмеялся бы при одной только мысли, что может быть при мне соперником для вас или для какого-либо другого мужчины. Но я не ставлю вам этого в упрек. Это ведь доказывает, насколько вы во мне заинтересованы, не правда ли?

Он подтвердил.

— Я сделал больше, мисс Войланд. Я говорил перед своим отъездом с Гвинни. Отсюда я послал ей телеграмму с известием о неудаче наших стараний. Вот ее ответ.

Он передал ей телеграмму. Эндри прочла:

«Нет ничего ценнее ее жизни, Ни при каких обстоятельствах не предоставляй ее дурному врачу. Моя любовь к ней достаточно велика, чтобы не требовать ничего для себя самой! Гвинни.»

— Вы видите, мисс Войланд, — продолжал он, — что моя дочь отказывается, как это ей ни тяжело. Это пройдет. Все более и более я склоняюсь к тому, что это у нее — глупая юношеская фантазия, а не извращение. Она образумится, выйдет замуж за молодого Дэргема и будет вас любить… как свою мать.

Эндри усмехнулась:

— Будет ли? — прошептала она.

Затем сказала громче:

— Это все кажется совершенно разумным и очень простым. Наши мыльные пузыри лопнули. Гвинни откажется, немного поплакав, а мой кузен — посмеявшись. Дорога открыта для Паркера Брискоу.

Он быстро схватил ее руку.

— Тогда — тогда могу я надеяться…

— Надеяться? — произнесла она медленно. — Разве вы хоть на одну минуту отказывались от надежды?

Она почувствовала, как задрожала его рука. Поняла, что этот большой, сильный мужчина полон серьезным и горячим желанием обладать ею. Она высвободила свою руку и встала.

— Вы провели это, как ваше лучшее дело, — продолжала она. — Начертали себе план и пошли своей дорогой. Теперь вы вон как далеко… Вы загнали меня в угол, и у меня нет выхода. Вы действовали мудро и отчетливо видели свои преимущества.

— Не должен ли я?.. — шептал он.

— Да! да! — воскликнула она. — Только…

— Только… что? — спросил он.

Она посмотрела на блестящие капли пота на его лбу, вынула свой платок, отерла его лоб и легонько провела рукой по его волосам.

— О, ничего… — сказала она тихо. — Теперь, идите, Паркер Брискоу, я должна немного придти в себя…

Эндри стояла неподвижно посреди комнаты, пристально глядя на дверь. Потом вышла на балкон и смотрела на площадь и на деревья, залитые светом луны в летнюю ночь. Она ничего не видела, ничего не слышала, пыталась думать. Там внизу был свет. Да, фонарь. Какой-то мужчина стоял внизу, ждал. Как долго он собирается ждать? И чего он ждет? Сядет ли он в омнибус или в трамвай?