Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй

У кузена иначе! Все для него было игрушкой, к которой он относился серьезно, лишь пока ее мастерил. Затем, когда она была готова, он терял к ней всякий интерес, бросал или оставлял, где лежала. И Эндри думала: «У него есть что-то, чего нет у меня. Это потому, что я — женщина, вот в чем суть!»

Синело небо, и синел бесконечный океан. Прекрасное судно несло ее в будущее. Там у нее вырастут крылья!

Она сошла на берег в Плимуте, проехала через. Англию, на пару дней остановилась в Лондоне в «Савойе». Ее сразу узнали, но никто не задал ей ни одного вопроса. Оттуда она поехала в Амстердам, затем — в Клеве. У нее было чувство, что она должна попрощаться со всем, лежавшим позади. Она наняла автомобиль и медленно ехала по шоссе, ведущему к Войланду. Вышла, пошла пешком к знакомому холму. Но за два десятилетия деревья разрослись: замок отсюда уже не был виден. Тогда она пошла лесом. Точно вчера здесь гуляла — такой знакомой показалась ей дорога.

Навстречу, прямо через луга, ехал рысью какой-то всадник. Она быстро спряталась за ствол дуба. Кто бы это мог быть? Капитан фрегата, нынешний хозяин Войланда?

Послышался громкий зов. Всадник придержал свою лошадь, остановился и стал ждать. Из ольхового болота появился другой всадник и помчался легким галопом с соколом в руке. Эндри услышала его веселый смех: это был Ян — Ян в Войланде!

Дальше она не пошла. Не увидела ни парка, ни замкового рва, ни моста с бронзовыми оленями. Она повернула обратно на шоссе, нашла свой автомобиль и уехала.

Эндри Войланд написала кузену, что она в Европе и хотела бы его видеть. Получила телеграмму, откладывающую свидание, сначала из Вены, потом еще одну — из Праги. После этого. Ян написал, что ждет ее в Мюнхене. Однако на вокзале ее встретил не Ян, а Брискоу. Он доставил ее в отель. Эндри мало с ним говорила, так как была в дороге всю ночь, почти не спала и чувствовала себя усталой и расслабленной. Она прилегла и проспала часа два. Потом встала, позавтракала и велела передать мистеру Брискоу, что лишь вечером сможет с ним поговорить. Взяла экипаж, поехала в Нимфенбург, прошлась по парку. По возвращении она чувствовала себя очень освеженной. Медленно и старательно совершала свой туалет. Когда пришел бой с сообщением, что внизу ее ожидают господа, приказала, чтобы ее не беспокоили.

Затем снова постучали. В комнату вошел Ян.

— Приблудная Птичка, — воскликнул он, — что с тобой? Ты, значит, не больна? Ты заставила нас ждать целый день — меня и твоего американского жениха.

— Жениха? — спросила она.

— Ну, конечно, — усмехнулся он. — Ты же отлично знаешь — к чему эти секреты? Впрочем, ты должна была бы мне сказать это еще в Нью-Йорке. Тогда я избавился бы от этой гонки по Европе. С двадцатью врачами я вел переговоры и не знал, что все из-за тебя. Только теперь Брискоу мне разъяснил.

Она, не отвечая, полировала ногти. Он продолжал:

— Жаль, на самом деле, жаль! Я потратил много труда и охотно посмотрел бы, что выйдет. Конечно, так для тебя удобнее… Но скажи, Эндри, что ты рассказала Брискоу обо мне?

Она взглянула на него и ответила:

— Я сказала ему, что однажды была твоей любовницей.

Он прищелкнул языком и покрутил головой. Она хорошо видела, что это неприятно его задело.

— Н… да… — сказал он медленно. — необходимости в этом не было. Зачем всегда говорить правду?

— Тебе так неприятна эта правда? — спросила она.

— Нет, нет! — воскликнул он с горячностью. — Но это других не касается. А кроме того… У меня ощущение, будто я в чем-то перед тобой виноват. Ты ведь это знаешь.

— Да, это я знаю, — ответила Эндри.

— Вот видишь. Об этом не очень приятно вспоминать.

Он провел рукой по лбу, точно хотел стереть какие-то мысли. Вынул свой бумажник, открыл его и выложил на туалетный столик чек.

— Это я сегодня заработал, — продолжал он со смехом. — Брискоу воображает, что у меня есть на тебя притязания. Я пытался его разубедить — тщетно! Он настоял на том, чтобы выкупить тебя у меня. В конце концов я взял у него этот чек. Бог знает, на какую большую сумму. Я и не знал, Приблудная Птичка, сколько ты стоишь! Теперь, если ты выйдешь за Брискоу, тебе едва ли понадобятся эти деньги. Возьми их, однако, я ведь не могу оставить их себе.

Она подняла чек, поиграла им.

— Итак, ты меня продал, Ян? — сказала она медленно.

— Продал! — воскликнул он. — Разве можно продать то, что тебе не принадлежит?

Она минуту помолчала, затем сказала: