Андрей Мансуров - Ещё три сказки, сказ и бонус

Замкнутый, словом, круг!

– Аделаида. Знаешь, может, конечно, для первобытных людей тут и правда – рай… Но ты, случайно, не знаешь – нет ли тут поблизости другого рая? Для таких… м-м… «Детей Цивилизации», как я?

Аделаида фыркнула:

– То есть – для таких рохлей, которые не могут палку забросить на три своих роста?! Для тех, кто отродясь топора или лопаты в руках не держал? Или про разведение огня палочками и лучком – слыхом не слыхивал, и узнать даже про самые элементарные бытовые нужды может только у Гугл-а?!

Нет, милый. Поблажек тут никому не делают. А умрёшь с голоду при таком, – она повела крылом, – изобилии – сам будешь виноват!

– Аделаида! Но это же – нечестно! Требовать с меня, маленького мальчика, чтоб я всё это, никому сейчас не нужное, и давно вышедшее из употребления, знал и умел?!

– Вот уж нет. Тут до тебя бывали и – десяти, и даже восьмилетние детишки. Из тех, как ты говоришь, пещерных. Ну так они справлялись получше многих теперешних взрослых! Знаешь почему?

С детства смотрели и учились – как всё это делают отец и мать. Старейшины. Охотники. А ты чему у отца научился? Даже лопату держал в руке лишь однажды – когда понадобились черви для рыбалки. Отца. А ты… Ага. Вижу-вижу. Сказал, что горло хрипит. Мамочка поторопилась тебя прикрыть – ты не поехал. Молодец. Не посмотрел, не научился… (Про то, чтоб ты сделал сейчас для ловли рыбы крючки , или лесу – сплёл из волокон лиан, уж и не упоминаю!)

Коляну нечего было возразить – Аделаида словно читала (А почему – словно?! Она и читала!) у него в мозгу.

Однако в животе уже не сосало, а болело и разъедало – словно туда плеснули кислоты. Если он в ближайшие часы не закинет туда какой-нибудь пищи, то… И ног-то таскать не сможет! Да и перед глазами джунгли уже слегка качались и кружились – похоже, от слабости.

Аделаида на его возражения снова фыркнула:

– Небось рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни» тоже не читал? А то бы не болтал такие глупости! Человек без пищи может жить до двух месяцев. Вот без воды – да, не больше пяти дней. А без воздуха – не больше пары минут. – увидев, как Колян дёрнулся, поторопилась пояснить, – Снова – шутка. Это я на тот случай, если б ты умел плавать, да захотел понырять там, за рифом. Там есть большие вкусные моллюски, и реально крупные (а не такие, как у пляжа) рыбёхи – таких только гарпуном можно добыть. Ладно-ладно – не буду капать тебе на любимую мозоль: про гарпуны речи не идёт.

Скажи, Колян, ты и правда – вот такой, как я тебя сейчас вижу?

Неприспособленный, слабый и отчаявшийся?

– Ну… да. Жить в этой… «дикой природе», я отродясь не собирался!

– А как же ты представлял свою взрослую жизнь? Ну, там, в той жизни?

– Ну… Думал, смогу как па, или дядя Саня, сидеть в каком-нибудь офисе, одетый в белую рубашку да чёрные брюки. Ну, там, программы сочинять, бумаги перебирать, да…

– Да в игры играть, и с другими дебилами-неумёхами общаться в чатах, да фотки – эти самые тупые сэлфи, выставлять в инстаграмме, да фильмы свежие через вацап нахаляву скачивать! – докончила за засмущавшегося и покрасневшего Коляна Аделаида. – Таких «оффисмальчиков» к нам сюда тоже попадает достаточно. Однако!

Многие приспосабливаются! И жилище и быт обустраивают – куда до них Тарзану! А, извини – я опять забыла, что ты и про него не знаешь.

– Аделаида… Прости, что спрашиваю. А вот что случается с теми, кто…

– Кто как ты – вообще ничего не умеет, и попросту может умереть с голоду?

– Ну… Да.

– А они и умирают. Обычно долго и мучительно. Рыдая от боли в пустом желудке, и нравственных терзаний! И сожалея о каждой минуте там, в прошлом, когда вместо учения тому, что должен уметь нормальный мужик, и хотя бы – футбола, пялились в коробочку-то пластмассовую…

Но иногда таких шлют туда, где дают второй Шанс. (Ну, это уж зависит от того, хотят ли они всей душой наверстать всё то, чем пренебрегали. Брезговали, словно отжившей и протухшей, никому не нужной, примитивной фигнёй. И по-настоящему сожалеют о потерянном впустую времени. Таким и правда, иногда помогают.)

Прощают, то бишь, их неразумность детскую. И самомнение великое.

Колян чувствовал, как краснеют уши. С трудом заставил себя перестать кусать губы – теперь это никак не поможет. Ведь перед ним – не мама… Вместо сочувствия Аделаида в очередной раз посмеётся-покудахчет. И будет права.

Да, он – такой. Неприспособленный. Неловкий. Невыносливый. Без знаний и умений. Не читавший и не смотревший ничего, кроме эсэмэсок от друзей-приятелей, да суперблокбастеров-стрелялок, чтоб уж быть «в струе», когда в классе обсуждали…