Анатолий Старов - Жизнь в полумраке

— Ага, пошли домой. Довольно скучное место для прогулок. Как-нибудь придем сюда днем. Может, поинтереснее будет, — поддакнул товарищам Василий.

Над головами в ночной тишине неожиданно раздался какой-то шум. Ребята вздрогнули от неожиданности и подняли голову. Огромная черная птица раскрыла свои крылья, каркнула громко и с шумом сорвалась с ветки. В тишине отчетливо был слышен шум взмахивания огромных крыльев. Ребята шумно выдохнули из легких воздух, натянуто рассмеялись и, развернувшись, спотыкаясь в темноте о камни и валяющиеся под ногами бревна, побрели домой.

Детские годы пролетели быстро, и наступила пора идти Диме в армию.

Провожать Диму в армию на вокзал поехали родители, многочисленные дяди, тети, племянники. Когда они приехали на сборный пункт вся площадка перед составом, стоящим в тупике была заполнена такими же новобранцами, собранными со всего района, стоял шум, слышался смех, звуки гармошки. В толпе провожающих никто не обратил внимания на одинокую женщину, стоящую в толпе, тем более, что одета она была неброско, вела себя тихо, ни с кем не общалась, ничем особенным не выделялась из окружающих. Она с любопытством смотрела на процедуру провожания. В некоторых группах звучали песни, и слышался смех, в других — было тихо, и изредка доносились всхлипывания матерей или невест, жен ребят, уходящих в армию. В группе Димы было весело, друзья дурачились, пытаясь развеселить расстроенного предстоящим расставанием товарища. В перерывах между постоянными шутками, отец давал последние наставления Диме, как вести себя в военной среде, основываясь на своем опыте армейской службы. Мать постоянно прикладывала носовой платок к глазам и все пыталась погладить, приласкать сына. Дима немного стеснялся нежностей, проявляемых мамой, но у него и самого кошки скребли на душе. Впервые в жизни отрывался он от семейного гнезда. И его постоянно мучила мысль, что его ждет впереди, когда родители и друзья останутся в родном селе, а поезд унесет его в неизведанное. Как ни крепился Дима, а на глаза выступили предательские слезы, когда настал миг расставания.

— Строиться, — раздалась команда.

По площади пронесся, нарастая, шум и тут же начал постепенно стихать. Замолкли смех и звуки гармошки. От групп хаотично отделялись новоиспеченные солдаты, одетые в разношерстные простенькие одеяния, которые не жалко будет выбросить, когда в части начнется переодевание в военную форму, и брели к указанному месту построения. Новобранцы выстроились вдоль вагонов в одну шеренгу и высокий офицер в звании майора зычным голосом начал перекличку. Из вагонов вышли солдаты, которые будут сопровождать новобранцев до места их службы. Они выстроились в шеренгу, отсекая новобранцев от провожающих. После окончания переклички офицер строгим взором окинул шеренгу, пожелал всем легкой службы и передал стопку с делами новобранцев молодому щеголеватому капитану, стоящему рядом с ним.

— По вагонам, — раздалась команда.

Новобранцы, бестолково толкаясь, заходили в вагоны и распределялись по купе, стараясь попасть со старыми знакомыми или вновь приобретенными. Дима, бросив свой рюкзачок на полку, бросился к окну. Он увидел своих родителей, и сердце его заколотилось от волнения. Папа, вдруг резко постаревший, стоял с низко опущенными плечами, старательно пряча от окружающих предательски мокрые глаза, мама сквозь слезы смотрела на Диму. У Димы моментально полились из глаз слезы, которые он старательно вытирал рукавом старенькой застиранной рубашки. Послышался шум выпускаемого из тормозной системы воздуха, скрипнули отпускаемые тормоза, поезд легко дернулся, и начал плавно и быстро, очень быстро, набирать скорость, оставляя позади навсегда ушедшее детство. Некоторые из провожающих еще некоторое время шли, потом бежали за быстро набирающим скорость поездом. Потом отстали и вскоре за окном понеслись бескрайние совхозные поля засеянной рожью и пшеницей земли.

И остались в вагоне такие же лысые новобранцы, как и он сам. Одни бестолково суетились, другие, молча, лежали на полках. И те и другие изо всех сил старались выглядеть веселыми, бесшабашными. Но под этими масками явно проглядывается растерянность, страх перед чем-то новым, не испытанным.

Проводив взглядом удаляющийся поезд, странная, никого не провожающая, ни с кем не общающаяся женщина тяжело вздохнула, окинула взглядом еще не разошедшуюся толпу, и медленно побрела на окраину села.