Максим Карт - Антиген. повесть

Мы шли по улице около получаса, неверная жена, летящая к месту совокупления с неизвестным мне мужчиной, и ревнивый супруг, не желающий спускать её с поводка. Я чётко слышал цокот её каблуков и бешеный стук своего сердца. Она шмыгнула в тёмный подъезд неказистой двухэтажки. Через несколько секунд в одном из окон на первом этаже вспыхнул свет. Окошко было прикрыто дешёвыми занавесками. Прильнув к грязному стеклу, я увидел в маленькую щель между серыми тюлями Риту.

Я не мог поверить в то, что она добровольно явилась в настоящий притон алкоголиков. На стены квартиры даже не были наклеены обои. Своей девственной наготой они пугали меня, но явно не Риту. На одной из них висел очень грязный ковёр, прогоревший ровно посередине. Возле окна стоял стол, укрытый вместо скатерти засаленной газетой. На нём – початая бутылка водки, куски хлеба, нарезанное толстыми ломтями ржавое сало и перья зелёного лука. На железной кровати сидели два мужика – старик лет шестидесяти и безусый юнец. То были настоящие уголовники в синих тренировочных штанах с голубыми татуировками по всему телу. Их головы блестели лысинами, а рты скалились беззубыми дёснами. Они курили помятые беломорины.

Они жадно разглядывали мою женщину. Но я уже потерял уверенность в том, что она принадлежит только мне. Старик сказал ей что-то. И она разделась перед ними до гола. Вдруг он заметил движение моего ставшего непослушным тела и пристально посмотрел в щель между занавесками. Я в ужасе отпрянул от окна. Дольше оставаться здесь не имело смысла. Совершенно невменяемый я побежал домой. Не хотел думать о том, что эти урки будут сейчас вытворять с Ритой, не желал слышать её объяснений и возможных оправданий. Мне хотелось одного – остаться наедине с неожиданно обрушившимся на меня горем.

Дома я залпом выпил стакан коньяка. Приятная теплота, разлившись по телу, немного успокоила меня, но лишь приглушила острую боль, которая терзала мою душу. Развалившись в кресле, я стал ждать Риту. Она вернулась через три часа, вполне довольная жизнью. И вела себя так, будто ходила в гости к лучшей подруге. Словом, про неё она мне и рассказала. Естественно, самое простое оправдание из всех возможных. Поведала, как они пекли вдвоём супер-пупер-торт, а весь процесс выпечки записывали на видео, чтобы потом выставить фильм в одну из социальных сетей. Протянула мне свой смартфон с предложением посмотреть, что у них там получилось и оценить уровень их мастерства. Я просмотрел видео с интересом, словно порнографический ролик. Девки действительно пекли торт. Вся нелепость сложившейся ситуации была в том, что на часах подружки Риты, случайно попавших в кадр, я разглядел дату, совпадавшую с сегодняшней, и время, когда моя жёнушка – я же видел своими глазами! – трясла грудями перед пьяными бандитами. Я ничего не понимал. Мне нужно было срочно успокоиться, чтобы принять верное решение относительно нашей дальнейшей судьбы.

Выпив ещё, я сказал Рите, чтобы она выметалась из моей квартиры. Она заплакала и, обозвав меня пьяной свиньёй, ушла. Вот так мы расстались. Знаю, она меня простила, но я… Запредельное пугает меня. Как девочка из моих детских видений…

Сон швырнул меня в казавшийся чужим мир грёз, хотя мне был знаком каждый его закоулок. Я как-бы проснулся – если можно назвать этим словом почти незаметный сдвиг в моём сознании – в своей комнате, которая не принадлежала мне. Сейчас это была обитель Маши. Она стояла посреди спальни и пристально смотрела на меня, в недоумении трущего ладонями заспанное лицо.

Она не шевелила губами, но я слышал её голос. Она хотела, чтобы я пошёл с ней. Я повиновался.

Не проронив ни слова, она потащила меня в дальний конец двора, где за ветхим домиком для инструментов, росла обильно плодоносившая крупными ягодами старая вишня. Маша крепко держала меня за руку, будто опасаясь, что я сбегу от неё. Я совсем не боялся. Её холодная и влажная ладонь пульсировала в такт сердцебиению. Прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что пульсация шла от моего сердца, и влажной была моя ладонь. Мертвецкий холод отталкивал мою руку, но она не могла вырваться из смертельного объятия, крепко сжатая тисками пустоты.

Вишня чернела в лунном свете. Стоя под ней, я чувствовал себя микроскопической букашкой по сравнению с машущим ветвями живым деревом, соскользнувшим вдруг со страниц толстой книги, наполненной старыми русскими сказками. Мысль, что оно в конечном итоге разорвёт меня своими многочисленными руками, не давала мне покоя до тех пор, пока я не увидел Машу. Её взгляд вышиб из моего сознания то лишнее, что мешало мне сосредоточиться на достижении её цели.