Виктор Точинов - Молитва Каина

Долженствует признать, что по истечении нескольких дней пути возня с горшочками и бочонками, отмеривание сахару и приготовление рассолов с маринадами уже не представлялись мне столь унылым занятием, как недавно, или по меньшей мере не занимающим все сутки напролет… Но сделанный выбор, увы, изменить оказалось поздно.

Бежав от тетиных докук, я угодила в плен дорожной скуки…

Мне кажется, Наташенька, что невзначай я сочинила стихотворную строфу, но муза, едва заглянувши в окошко кареты, почувствовала флюиды нестерпимого моего уныния и, упорхнувши, принудила меня продолжить скучной прозой.

Итак, мы едем на своих, попечительствуя более об отдыхе и кормлении лошадей, нежели о скорости продвижения к цели нашего путешествия… Но все на свете имеет завершение и окончание, и, начав письмо в Любани, надеюсь завершить оное еще в пути и пишу эти строки на Ям-Ижорской станции, где лишь один перегон отделяет нас от Северной Пальмиры.

Станция Ям-Ижора знаменита меж проезжающими великолепным вкусом ухи из форелей, коих весьма искусно удят здесь туземцы в водах быстрой и прозрачной реки, и все путешествующие московским трактом считают своим долгом и обязанностью отмечать тот вкус в дорожных письмах: не избегла бы общей участи и я, но спасение от столь банальной траты чернил и бумаги пришло в лице папеньки, счевшего, что двадцать копеек серебром за фунт рыбы непомерно дорого.

Скажу тебе по секрету, милая моя Наташа, что негаданное – ибо никто не мог предвидеть и тем паче ожидать почти единовременной кончины и Гаврилы Петровича, и Марьи Афанасьевны, и Володеньки, – негаданное превращение папеньки в богатого помещика, владеющего тремя с лишком тысячами душ, произвело с натурой его некую эволюцию, способную, вероятно, даже позабавить человека, наблюдающего за ней со стороны.

Не скажу, что сделался он схожим с г-ном Гарпаговым, – надеюсь, ты помнишь, Наташенька, сего персонажа из французской комедии, что стал переиначивать на русский лад кузен твой Аристарх, да забросил на втором действии? Но тратит папенька, мне кажется, даже менее, нежели в те дни, когда все благосостояние наше состояло в неполной сотне душ, словно опасается, будто нежданное богатство исчезнет, обернется поманившим призраком, истает, как утренний туман под лучами солнца.

Наверное, возросшая папенькина рачительность благонадежнее для семейства, чем безудержное мотовство, в кое ударяются, по слухам, столь многие, обретшие достаток внезапной прихотью Фортуны. К тому же проявляется означенное качество у папеньки в малом, на переезд же к брегам Невы он средств не пожалел и категорически настроен на покупку там жилища, сообразного новому нашему положению.

Оглашенная на семейном совете причина сего перемещения состоит в нежелании жить вдали от Петеньки, оставив того наедине со всеми соблазнами, неизбежно грозящими молодому человеку неполных двадцати лет от роду, впервые оказавшемуся в отрыве от семейства, на новом поприще и в новой среде.

Однако ж есть причина и другая, не названная прямо, но выводы о ней я смогла сделать из услышанных обмолвок и из обрывков разговоров, смолкающих при моем появлении. Она проста: отдав сына в службу, наш папенька решил, что пришла пора озаботиться делами дочери и твердо вознамерился Устроить Мою Судьбу. Прегрешение против грамматических правил допущено неспроста, именно так и надлежит передавать случайно услышанные мною слова папеньки…

Ты понимаешь, Наташенька, что сие для меня означает… Нет, едва ли ты способна представить все многообразие чувств, возникавших и сменявших друг друга в душе моей, особенно сейчас, долгой дорогой, не богатой на внешние впечатления.

Их трудно изложить посредством гусиного пера и чернил, но все же предприму сию попытку. Ты знаешь, милая Наташа, что назвать меня красивой мог бы лишь записной льстец, но таковых не находилось, и за годы, минувшие со дня осознания мною сего прискорбного обстоятельства, я с ним смирилась и…

Хотя кому я лгу? Смирения не оказалось среди предуготовленных для меня Создателем душевных свойств и качеств, равно как красоты не оказалось среди свойств внешних и наружных…

Бедность, казавшаяся еще недавно неизменной константой моего существования, вкупе с отсутствием красоты есть сочетание убийственное как для романтических надежд молодой девушки, так и для матримониальных расчетов ее родителей. Но юность не желает мириться с очевидным, и я упорствовала в необоснованной идее, что найдется все же принц, способный оценить ум и душевные качества, помещенные не в самую блистательную оболочку… Нельзя сказать, что все мои потуги огранить свой разум, данный природой, но развивавшийся стихийно, пропали втуне, и мне не жаль часов и дней, проведенных за беседами с мсье Дютре, вовсе не для меня нанятым, и за штудиями в богатой дядюшкиной библиотеке, в то время как сверстницы мои, едва постигнув азы грамотности, преуспевали в науках и познаниях иных: в рукоделье и в ведении домашнего хозяйства…