Елена Усачева - Дом Трех Смертей

– Старик… ты на бабку-то не сердись. – Дядя Толя пристроился на краешке кровати, откинув простыню. – Она ворчит… Поворчит-поворчит, да и перестанет. Ведь не со зла. А ты, значит, про проклятие узнал. Это хорошо… это местные легенды… Колорит, так сказать… Их тут много. Вот пойдем к Щучьему озеру, я тебе волшебную сосну покажу. Если ее обнять и загадать желание – непременно сбудется.

Про сосну и желание было неинтересно.

– А правда, что с тех пор, как прозвучало проклятие, каждый год кто-нибудь тонет?

– Вот уж не знаю про каждый год. – Дядя Толя прокашлялся. – Тут же река Янисйоки, пацанов много – понятно, что тонут. А если вот дальше поехать, за поселок, река порожистой становится, так там и на лодках переворачиваются.

Про лодки тоже было неинтересно. Дядя Толя почувствовал это, помолчал. В темноте было слышно, как он тяжело дышит.

– Тут и тонуть не надо, – бодро отозвался он. – Вот в прошлом году на комбинате лазали пацаны – крыша обвалилась. Одного пришибло.

– Местного?

– Нет. Туристы были, – с явным облегчением в голосе произнес дядя Толя. – Местных-то осталось всего ничего. Раньше школа была большая, пятьсот детей. В какие походы ходили! А сейчас и ста не наберется.

– А когда это произошло?

– Да вот как комбинат закрыли в девяностые, так народ отсюда и поехал.

– Я не о том… – Никита хотел напрямую спросить про задавленного, но зачем-то стал подбирать другие слова, искать подходящие выражения, и у него это не получалось… – Ну о том… которого крышей.

– Да когда ж! – Дядя Толя поерзал на кушетке. Была она узкая и скрипучая. Никита только-только помещался, ногами немного упираясь в низкую спинку. – Да как раз где-то в это время. Лето было. Туристы. У нас же здесь завод и порог Леплякоски, на котором плотина стоит с ГЭС. Ты вот лучше на развалины-то эти не ходи, ну их. Ты на плотину сходи. Вот где красота и мощь! И видно далеко. А потом как-нибудь мы на машине дальше проедем. Там и метеоритное озеро есть. Рядом с Хямекоски. Тебе понравится…

– Дождь тут надолго?

– А что дождь? Никому не мешает. Идет и идет, а мы своей жизнью живем. Куртку надел – и никакой дождь не страшен. Вот поедем на озеро…

Никита уставился в темноту над головой. Никакого потолка он, конечно, не видел, все окутала непроглядная серость. И из этой серости вдруг выступило хмурое лицо искателя Паши. Паша посмотрел тяжело и грозно сказал: «А ты что здесь делаешь? Иди отсюда!»

Никита вздрогнул.

– Дождь тут частенько… Однажды шел дождь из ракушек. Знаешь, бывает град. Это замерзшая вода. А тут падали крупинки извести. Они еще так загнулись. Как ракушки. Где-то, наверное, ветром подхватило да в облако унесло…

Никита мысленно прошелся по комбинату, постоял наверху пандуса, забрался по арматурине наверх, спустился по ступенькам и оказался около ворот с циркулярными пилами.

Около них кто-то стоял, Никита никак не мог понять кто.

«Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! – сказал водящий. – Кто не спрятался, я не виноват!»

Закончил – и стал медленно поворачиваться. Никита вдруг страшно испугался того, что сейчас должен был увидеть, качнулся на кровати, ударился затылком о стену и проснулся.

Дядя Толя сидел на кровати, раскачивался и молчал. Тишина нарушалась движением и на кухне – баба Зина что-то еще убирала.

– Хозяина этого кто-нибудь еще видел? – хрипло спросил Никита, звуками голоса прогоняя неприятный осадок от дремы.

– А ты видел? – Дядя Толя повернулся.

То ли тень так падала, то ли поворот был удачный – дядя Толя показался тоньше и выше.

Никита заворочался – говорить или нет о встрече? Что на это скажут дед с бабкой? Высмеют? Скажут, маленький, в сказки веришь, а домовой к тебе по ночам не заглядывает?

– Да я… – начал Никита, так ничего не решив, и вдруг осекся.

На кровати сидел не дядя Толя. К нему медленно поворачивал свою прилизанную голову Хозяин.

– Вот мы и встретились, – шепеляво произнес он. – Ты следующий!

И ринулся на Никиту. Под руками Никита почувствовал жесткую старую ткань. В нос ударил пыльный запах. Пыль сразу забилась в горло, перебив дыхание, тяжелая ткань сдавила.

«Крышей завалило, – мелькнуло в голове. – Обрушилось, и одного прибило».

Но это не крыша, не крыша! Никита дернул ногами, сбрасывая с себя тяжесть, завопил, дернулся в сторону и упал. Тяжесть все еще лежала на нем, прижимала. Он высвободился, сел.

– Никитос? Что такое?

По глазам ударил свет. Никита сидел на полу, рядом с ним лежало старое пальто. В дверях застыл дядя Толя в пижамных штанах и вытянутой майке.