Влад Костромин - Змеиный узел

Володя, используя инерцию, ударил противника левой в лицо. Тот отшатнулся, но потом, пригнувшись, бросился на Печкина и оба, сцепившись, упали на землю.

– Сережа, не надо! – кричала над ними Валентина.

Участковый и следователи, переглянувшись, двинулись к драке. Но, их вмешательство не потребовалось. Рослый директор, словно ледокол «Ленин», продавился, рассекая толпу, и оказался там раньше.

– Совсем совесть потеряли! – словно нашкодивших котят тряся их за шкирки, приговаривал Виктор Владимирович. – Такой день, а вы льете воду на мельницу мирового империализма! Премии лишу, уроды!

«Уроды» пристыженно молчали и лишь их головы качались в ответ. Со стороны директор напоминал неумелого кукловода, впервые взявшегося выступать на публике.

– Завтра оба ко мне в кабинет! – напоследок сказал он и отпустил драчунов.

Они, злобно посмотрев друг на друга, разошлись и стали в толпе, демонстративно не глядя по сторонам.

Гроб на вожжах опустили в могилу. Она словно вздохнула, принимая гроб.

– Закапывайте, – махнул рукой отец и отвернулся.

Сильный порыв ветра вдруг сорвал целое облако розовых лепестков с куста шиповника, росшего на соседней могиле, и швырнул в могилу, словно букет из роз. Люди в толпе начали усиленно креститься и бормотать молитвы.

– Это Вова Лучкин по кличке Клопик, он же Печкин, – негромко просветил участковый, заметив, что Андрей Иванович рассматривает драчунов, – местный киномеханик, бывший почтальон. Он часто ночует на этом кладбище. Второй – Сергей Старостенко, по кличке Корявый, механизатор.

– А в шлеме кто? – спросил Слава.

– Это Паша Кондураке по кличке Танкист, молдаван из Басарабяски.

– Пройдемся? – предложил Андрей Иванович, видя, что люди потянулись к свежей могиле – поминать покойного.

– Давайте.

– Странно, тут одни осины растут, – заметил Слава.

– Местный обычай, – пожал плечами участковый. – В Афоньевке такая же картина на кладбище, да и в окрестных деревеньках тоже.

Они отделились от толпы и неспешно начали осматривать кладбище, разглядывая забытые полустертые имена на надгробьях. Внимание глазастого Славы привлекла покрытая мхом каменная могильная плита.

– Железнодорожный мастер Николай Ефимович Бельский, – прочел он надпись с ятями, – 1825 – 1875 год. Откуда тут железнодорожный мастер?

– Железка через Дроновку проходит.

– Где Дроновка и где Карловка?

– Не так уж и далеко.

– Сколько же лет Карловке?

– Никто не знает точно, но лет двести-двести пятьдесят как минимум.

– Для такой старой деревни слишком маленькое кладбище, – заметил Андрей Иванович.

– Может, раньше в другом месте хоронили? – пожал плечами участковый. – Народ тут скрытный, никто ничего толком не расскажет.

Какая-то птичка монотонно нудела: «рю-пинь-пинь-рю».

– Зяблик «рюлит», – сказал лейтенант. – К дождю.

– Это зяблик? – спросил Слава.

– Так точно.

– Я городской, птиц не знаю, – признался Слава.

– А я почитай, что и не уезжал из деревни, только в армию, – ответил Владимир Семенович. – Пойдемте, – кивнул он на толпу, селедочным косяком потянувшуюся в сторону деревни.

Поминки, куда волей-неволей попали участковый и следователи, проходили в столовой. Людей стало заметно меньше.

– У всех налито? – спросил Родин-старший. – Тогда помянем. Земля ему пухом.

Люди сидели понуро, хороня взгляды в тарелки, глотали кто что. После третьей за столами появились первые робкие улыбки, после пятой – послышался смех. Следователи и участковый пили воду, заранее налитую предусмотрительным лейтенантом в бутылку из-под водки.

– Да разверзнутся над содеявшим это злодеяние хляби небесные! – прогудел раскрасневшийся отец Василий. – Да прольется над ним дождь из серы кипящей, как над городами Содом и Гоморра, да поглотит его геенна огненная! Аминь!

Будто услышав эти слова, на улице громыхнул раскат грома. Мужчины потянулись на выход посудачить и покурить.

– Нам пора, – взяв со стакана с киселем пирожок с рисом и изюмом, сказал Андрей Иванович.

– Точно, помянули, пора и честь знать, – согласился Слава, беря свой пирожок.

– И мне пора, – сказал участковый.

Съев пирожки и выпив кисель, следователи и лейтенант вышли на улицу. Небо за время поминок налилось грозной фиолетовостью, все замерло в ожидании и лишь светло-зеленые верхушки осин робко трепетали.

– Пошлите быстрее, а то под ливень угодим, – сказал Андрей Иванович.

Они поспешили к общежитию. Вслед им неслась песня, залихватски выводимая Клопиком: