Влад Костромин - Змеиный узел

– Ни разу не слышал про такое чудо.

– Это не чудо, а сила нечистая, – уточнил я.– Вообще нечистая сила любит селиться в кронах груш, ореха и вербы; в болотах, могилах, на перекрестках; в подвалах, колодцах.

– Веришь в нечистую силы?

– Не то чтобы очень, но все в Карловке верят, а дыма без огня не бывает.

– А святая вода у вас дома откуда?

– Отец Василий в Дроновской церкви святил, а мать привезла.

– У отца ружье – он часто на охоту ходит?

– Зимой со своим кумом – Колиным крестным ходят.

– Твой отец коммунист, но крестил сына?

– Это мать настояла.

– Понятно. Так что с кумом?

– Леонид Филиппович в городе на заводе работает, наш совхоз у них подшефный, крестный зимой отпуск берет и приезжает к нам. Живет у соседа нашего, Кольки Лобана, днем на охоту ходит, а по вечерам играет у нас в карты. Мы в «дурака», по парам, вчетвером, играем. Я с Филипповичем, а Коля с отцом в паре.

– Ты ходишь с ними на охоту?

– Бывает, но я чаще за орляком хожу.

– Орляк это же папоротник?

– Да, очень вкусный.

– Листья жарим, молодые побеги в соленой воде отвариваем.

– Грибы, ягоды? Говорят, в заповеднике на болотах клюквы много?

– Клюквы на мшаниках 6 6 Мшаник – сухой или болотистый участок земли, покрытый мхом. говорят много, – согласился я, – но я туда не хожу. А так, грибы и ягоды само собой. Еще листья земляники на чай.

– И как ты матери грибы и ягоды объясняешь?

– Говорю, что в посадке набрал.

– Верит?

– Я откуда знаю?

– Вернемся к охоте. А в заповедник не заходили?

– Нет.

– Совсем?

– Ну… был однажды случай… Это было в первый год после того как мы сюда переехали. Решил отец взять меня с собой на охоту. Дошли по дороге, до конца асфальта, в направлении Борок. Справа от дороги на дереве висела табличка, во многих местах пробитая дробью – заповедник.

– Туда пойдем, – указал отец на табличку.

– Мы же будем браконьерами тогда.

– Ну, мы не то чтобы на охоту, – замялся отец, подбирая слова. – Мы скорее на разведку. Туда местные на рыбалку ходят – озер там лесных много.

Где-то с час мы шли по сильно заросшему лесу, а потом вышли на большую поляну, в конце которой сверкало озерцо.

– Давай не пойдем туда? – глядя на лужи с застоявшейся вонючей водой, в которых плавала дохлая рыба, сказал я.

– Почему не пойдем? Отличное место. Знаешь, какие там лини водятся? – вот такие – отец широко развел руки. – Чудесная рыба. Положишь его в горячую воду, чтобы слизь смыть, потом соскоблишь чешую и в котел. Уха вкуснейшая получается. А когда назавтра застывает, то становится как холодное – на три пальца янтарного застывшего жира.

Мы подошли к озеру.

– Костер разожги, а я пройдусь по округе, – возле этого озера оставил меня отец. – И за рюкзаком смотри, чтобы не украли!

– Да кто его тут украдет? Тут же нет никого.

– Мало ли? Сейчас нет, а через час набегут…

– Кто набежит?

– А я откуда знаю? Кто-нибудь да набежит…

Он, обвешанный патронташами и ягдташами, с болтающимся на шее компасом, напоминал карикатуру на охотника. Попрыгал, проверяя, нет ли звона, и важно потопал по берегу озера. Вскоре скрылся в зарослях. Спустя примерно час я услышал выстрелы.

– Выстрелы? – уточнил Андрей Иванович. – Может, это отец стрелял?

– Нет, выстрелы были с другой стороны, не той, куда он пошел. И стреляли это не охотничьи ружья. Потом наступило некоторое затишье, опять сменившееся стрельбой и звуками взрывов.

– Взрывов? – вновь не выдержал следователь. – Ты не ошибся?

– Нет, это были именно взрывы. Потом наступила тишина. Даже птицы замолчали, и деревья не скрипели на ветру. К тому времени я был сильно напуган. А потом стала играть музыка, как будто патефон, и слышались песни на немецком языке. Я понял, что пора отползать. Залез под здоровый пень-выворотень и там затаился. Мало ли – вдруг немцы вернулись? И вот так часа три примерно продолжалось. Точно оценить время я не могу, потому что часов у меня не было. А потом опять наступила полная тишина, и больше уже никаких звуков неприродных не было слышно. Еще где-то примерно через час, когда начинало уже темнеть, вернулся отец.

– Виталий, ты где? – осмотревшись, позвал он.

– Тут я, – отозвался я из-под пня.

– Где тут? – раздраженно спросил отец. – Почему костер не горит? Рюкзак хоть не потерял?

– Да вот он, – я выполз из своего убежища и продемонстрировал его драгоценный рюкзак. – А ты где так долго ходил?

– Да заблудился я…