Влад Костромин - Змеиный узел

– На калитке звонок. Кнопку нажмите, откроют.

Слава вышел из машины, подошел к калитке, нажал кнопку. Во дворе зло залаяли собаки, истошно заорал петух. Минут через десять раздался хруст гравия под чьими-то ногами. В калитке приоткрылось окошко, из него на следователя пристально посмотрела светловолосая женщина.

– Здравствуйте. Вы к Владимиру Викторовичу? Его нет.

– Нет, я к вам, Екатерина Егоровна, – ответил Слава, показывая удостоверение.

– Входите, – лязгнул засов, и калитка приоткрылась, – собак не бойтесь, они на цепи.

Вслед за хозяйкой следователь прошел по двору, по которому лениво бродила пара мощных рыже-бурых куриц. Возле крыльца в горделивой позе застыл крупный разноцветный петух, проводивший Славу презрительным взглядом. Следователь за хозяйкой поднялся на крыльцо.

– Не разувайтесь, – заметив попытку гостя снять обувь на веранде, сказала хозяйка. – Проходите так, я потом полы помою.

– Скажите, а это у вас что? – вошедший Слава с недоумением смотрел на стоявший в прихожей на подоконнике прямоугольный деревянный ящик, в котором росли два ядреных мухомора и полевой хвощ.

– Это? Это мухоморы и хвощ…

– Я вижу. А зачем вы их выращиваете?

– Мухоморы от мух – просто отличное средство. «Дихлофоса» в нашей глуши днем с огнем не сыщешь, да и говорят, что его наркоманы весь скупили. А мухоморов в лесу полным-полно. Еще старшему нашему растирки делаем, у него нога покалеченная. Носятся сломя голову, – проворчала женщина, – потом ухаживай за ними. А хвощ это на витамины. Дети салат из него делают. Это вам не как у других пошлость, что окна фикусами да геранью заставлены. У нас польза сплошная.

– Понятно. Скажите, есть такие грибы мэтушки, – словно между делом спросил следователь. – Слышали ли что-то про них и доводилось ли вам их пробовать?

– Нет, слышать слышала, а пробовать не доводилось. Чайку не желаете испить?

– Нет, спасибо.

– А то, может, лапшички похлебаете? У меня с курицей лапша – пальчики оближешь. Вы не стесняйтесь, у нас все по-простому.

– Нет, благодарю. Я вот по какому делу, – глядя на портреты Сталина и Ленина в позолоченных рамках, висевшие на стене напротив входной двери, справа, сказал следователь.

– Вы про убийство? – не дав договорить, спросила Екатерина Егоровна и перекрестилась. – Страшное дело, страшное! Точно без наркотиков тут не обошлось! Еще и «Дихлофос» из магазинов пропал…

– Много у вас наркоманов в деревне? – теперь взгляд Славы переместился на висящие в простенке меж двух дверей роскошные лосиные рога, украшенные коллекцией головных уборов. Особенно выделялись танкистский шлем и армейская офицерская фуражка.

– У нас-то? У нас, Бог миловал, немного, но есть, как без этого? Как «сухой закон» докатился до нашей глуши, так и появилась нечисть эта.

– А если конкретнее? Можете кого-то назвать? – внимательный взгляд ухватил закрывающие дверные проему занавески из обернутых порезанными открытками скрепок.

– Да что далеко ходить? Среди переселенцев много наркоманов, я уверена…

– Переселенцы?

– Мы так беженцев называем – из Узбекистана, Нагорного Карабаха, Сумгаита. Им тут дома понастроили – целых две улицы. А они, вместо того чтобы работать, приворовывают да наркоманствуют.

– Екатерина Егоровна, скажите, не происходило ли в деревне в последнее время что-нибудь необычное, загадочное или просто странное?

– Полным полно! Как раз перед убийством Андрея дело было: смотрю, курица черная по огороду ходит, падла. Думаю, от соседей прилетела.

– Простите, от каких соседей? Вокруг же нет никого.

– Вокруг нет, а в масштабах деревни… Вон, через дорогу Колька Лобан живет, вон там, – она показала направление рукой, – Иван Гусев – автобусник, а вон там, – очередной взмах руки, – две новых улицы.

– Из такой дали разве могла курица залететь? – усомнился Слава.

– Мало ли, курица-то черная… – Екатерина Егоровна сделала значительное лицо, – я всех оббежала. Бабка Максиманиха, склочня старая, сказала, что это ее курица. Еще все говорила: «Спасибо Валь, спасибо».

– Валь?

– Она меня так называет. Совсем из ума выжила, коряга трухлявая.

– Много у вас тут старушек?

– Хватает. Живучие падлы… Простите. Лет по 90, а все шустрят, да смотрят за всеми, педикюли проклятые.

– В смысле?

– Случается, что и курей воруют. Так вот, я же не досказала. Черед два дня приходит ко мне Ирка Пинчучка и…

– Простите, это какая Ирина? – перебил Слава. – Мать или дочь?