Ли Льеж - Марионетки на ладони

– А мы знаем один дом, где нужны шофёры, – очень неприятным голоском сказал парень с газетами, – обратись туда, там тебя точно примут.

– Точно-точно, – прищурившись, подхватил второй, – мы сами видели, как к порогу подъезжали самоходные повозки. И даже не одна, а несколько.

– Если там есть автомобили, значит, и шофёры нужны, – логически заключил первый.

Лично мне это не показалось убедительным. Если у владельца дома есть автомобиль, да ещё и не один, – значит, этим богатством уже кто-то управляет. И зачем там я?

– Пошли-пошли, – один из мальчишек поманил меня грязным пальцем, – мы тебя проводим.

Ну я и пошёл за ними. Глупо, конечно. Но они хотя бы что-то предлагали, а я знать не знал, куда мне идти.

Мы долго петляли по каким-то ходам-переходам, так что я сбил все ноги, замёрз и проголодался. Дети шли не переговариваясь и не оборачиваясь ко мне, нога в туфле скакала за ними. Когда я отставал, она поворачивалась носком ко мне, будто спрашивала: ну, чего мешкаешь? За минувший день произошло столько всего ужасного, что это зрелище меня даже не удивило. Я убедился в том, что нога – не галлюцинация, а ничего больше мне в тот момент и не надо было знать.

Короче говоря, некоторое время спустя проводники завели меня в какой-то двор и остановились.

– Во-о-от тот дом, – грязный палец снова выдвинулся в направлении довольно невзрачного трёхэтажного здания.

Я посмотрел. До здания оставалось шагов сто, но подходить ближе замарашки почему-то не стали. Дом выглядел довольно старым, но ещё вполне крепким и солидным. Главное, что малышня не наврала мне: у крыльца действительно стоял автомобиль. Правда, всего один. Но мне-то больше и не надо.

– Видишь? – воровато заухмылялись бродяжки. – Давай-давай, иди, нанимайся. А денежки твои мы себе оставим. Как плату за услугу!

Я открыл рот, чтобы сказать, куда они должны катиться со своей услугой, но мелких поганцев уже и след простыл.

Жанна ужасно злилась. Она не могла понять, что происходит с братом. В их компании появился третий лишний, и с его присутствием Жанна не собиралась мириться.

Они всегда были вдвоём. Всегда. И в раннем детстве, и позже – в сиротском приюте. Друзей у них не было, домашних животных тоже, потому что не было и дома. Жан и Жанна считали, что для общения им вполне достаточно друг друга. Они были вдвоём против всего мира. И знали, что никогда не расстанутся.

И тут появилась эта…

С одной стороны, конечно, смешно ревновать родного брата к какой-то механической штуковине, которая даже не человек и не животное. С другой стороны, какими-то зачатками соображения эта омерзительная вещь обладала. «Люси», как назвал её Жан, выглядела точь-в-точь как детская ножка – маленькая, бледная и тонкая. Когда-то и у Жанны были такие ножки. Но теперь она выросла. А эта нога будто бы принадлежала ребёнку лет семи. И, вероятнее всего, девочке.

Сначала Жан забеспокоился, что ноге якобы холодно и мокро. Механической ноге, сделанной из тонкой кожи и набитой соломой, оказывается, может быть холодно! Жанна пыталась вразумить брата, но он ничего не слушал. Упёрся в свою глупую идею, как осёл.

– Я достану ей обувь, – заявил Жан, – а ты со мной не ходи, жди. И ты тоже, – это он приказал ноге.

И нога его послушалась! Ушей у неё не было, но какие-то органы чувств были. Во всяком случае, она смирно прислонилась к штанам Жанны и приготовилась ждать. Но девочка сразу её оттолкнула.

И Жан украл туфлю из обувного магазина. Выбрал самую дорогую и красивую, какая там была. Из золочёной кожи, да с пряжкой, да на каблучке! Ведь ещё и с размером угадал как-то. Жанна с завистью посмотрела на туфлю и переводила унылый взгляд на собственные грубые ботинки. Почему-то Жан никогда не делал попытки раздобыть и для неё что-нибудь красивое. Неужели даже предположить не мог, что ей могут понравиться настоящие девчачьи одёжки?

Но высказать вслух свою обиду Жанна не могла, решив, что Жан над ней посмеётся. И злилась молча.

А ведь со стороны это выглядело даже смешно: то, как Жан пытался надеть украденную туфлю на «Люси». Ноге, очевидно, не очень-то нравилось, когда к ней прикасались руками, так что Жан пытался убедить её впрыгнуть в туфлю самостоятельно. При этом он использовал и крик, и шёпот, и даже язык жестов. Нога, кажется, никак не могла понять, чего от неё хотят, поэтому прыгала на безопасном расстоянии от туфли, не приближаясь. Но стоило Жану устало махнуть рукой и отвернуться, как нога ловко ввинтилась в туфельку и тут же затанцевала на месте, выражая неподдельную радость от своей новоявленной красоты. Туфля села как влитая.