Бром - Похититель детей

Но Питер никак не мог остановиться.

Моховик указал на холм за своей спиной:

– Голлов холм.

Затем он ткнул себя пальцем в грудь:

– Голл.

Питер утер нос локтем и проглотил слезы.

– А я – Питер, – сказал он между двумя прерывистыми вдохами.

Голл присел и нагнулся.

– Давай, Питер. Полезай.

Питер забрался на подставленную спину и как можно крепче вцепился в волосы моховика. Лесной человек поднялся на ноги и подал Питеру волчье ухо.

– На. Тебе.

Он обхватил ступни Питера широкими теплыми ладонями, Питер впился зубками в волчье ухо, и оба двинулись вперед, по обледенелой тропе, к склону холма.

Вскоре они оказались у темной пещеры под каменным карнизом, показавшейся Питеру обычной ямой. Земля у полуосыпавшегося входа была усеяна грязной соломой, обрывками засаленных шкур и обглоданными костями. Над входом висели сандалии, сапожки, башмачки – маленькие, детские, общим счетом около дюжины.

Опустив Питера на ноги, Голл широко ухмыльнулся.

– Голлов дом. Очень теплый. Очень красивый.

– Где это тебя хрен носил?!

Разом вернувшись из прошлого в настоящее, похититель детей вздрогнул, обернулся и заглянул в окно квартиры. Там зажегся свет, и сквозь тонкую, обвисшую занавеску он увидел нелепо огромную женщину в одних трусах и лифчике. Она стояла посреди комнаты, уперев руки в бедра, вопрос же ее был обращен к мужчине, прислонившемуся к косяку входной двери.

Начался дождь. Мелкая морось окрасила серые муниципальные дома в цвет грязи.

– Я тебя спрашиваю! – продолжала женщина, повысив голос. – Я спрашиваю: где тебя, козлину позорного, носило всю ночь?

Мужчина только пожал плечами. Входить в комнату он не спешил.

– Отчего это у тебя рубашка наизнанку? А, Жермен? Отчего?

Мужчина взглянул на свою рубашку, поднял взгляд на женщину и снова пожал плечами.

– Опять был у этой сучки, так?

Мужчина не отвечал.

– Нечего на меня так смотреть! – завизжала женщина. – Прекрасно знаешь, о ком я!

Схватив с сервировочного столика бутылку, она ткнула ею в сторону мужчины.

– Женщина, – небрежно сказал мужчина, – тебе надо успокоиться. Это не…

– Будь ты проклят, Жермен! Будь ты проклят!!!

Женщина швырнула в мужчину бутылкой. Бутылка разбилась о дверь, едва не угодив ему в голову. Кинувшись вперед, женщина хлестнула его по щеке.

Мужчина оттолкнул ее.

– Тебе надо поумерить пыл, сука! Тебе надо просто…

Женщина налетела на него вновь, и на этот раз мужчина жестко ударил ее в живот. Отброшенная на середину гостиной, женщина рухнула на пол и жутко захрипела, точно вот-вот задохнется насмерть.

– Сука!!! – заорал мужчина. – Сука чокнутая!!!

С этими словами он хлопнул дверью и исчез.

Женщина осталась лежать на полу. Прижав руки к животу, она зарыдала.

Питер решил, что с него хватит. Он спрыгнул с балкона, опустил голову и пошел по удице, стреляя золотистыми глазами из-под капюшона, внимательно оглядывая дворы и детские площадки. Мысли снова и снова возвращались к Капитану и непонятным бочкам. Время уходило, пополнение нужно было подыскать сегодня же.

Лицо Ника оросили теплые капли дождя. Влага текла в глаза, в рот, в волосы, вытаскивая на поверхность из глубин сна. Утерев лицо, Ник заставил себя проснуться и заморгал, вглядываясь в утренний туман.

Сверху прямо на него мочились три крохотных, не больше мыши, синекожих человечка!

– Какого хрена?!

Ник разом вскочил – и больно треснулся макушкой о потолок клетки.

«Клетки?»

Он принялся отплевываться, избавляясь от кисло-соленого привкуса на языке. Какой дьявол занес его в клетку? Встряхнув головой, он протер глаза от мочи и вновь начал отплевываться.

Их было не меньше двух дюжин. Все они смотрели на него. Одни не крупнее кузнечика, другие размером с крысу – тонкие, тщедушные человекоподобные существа с прозрачными стрекозиными крыльями и гибкими хвостами с кисточкой на конце. Все они были наги, кожа – цвета морской волны, гривы черных или синих волос вдоль спин…

Ник вспомнил, как Питер говорил что-то о феях, пикси и гоблинах. Конечно, он говорил много всякой ерунды… Значит, это и есть пикси? Впрочем, сейчас это волновало Ника в последнюю очередь. Куда сильнее его заботили взгляды этих существ: они смотрели на него так, точно он вполне годился в пищу.