Дмитрий Бронников - Путь Смолы

– Ни че у него не варит, – сказал Шпала, – он вообще сейчас среди нас самый счастливый. Как в одной песне:"Амнезия, амнезия, все позабыл я, и мне теперь не страшно".

Слова Шпалы заставили Коляна призадуматься, если, конечно, это значение было применимо по отношению к Коляновым мыслительным процессам. Точнее одно слово "варит". Это слово он знал, и знал, что оно обозначает. Как известно, при амнезии исчезают все события, произошедшие в прошлом с пострадавшим, но все общие понятия, обозначения и действия в памяти остаются, но опять же без всяких нюансов. Именно поэтому слово "варит", произнесенное в отношении головы, поставило Коляна в тупик, являясь подобным нюансом, а точнее сленгом. Как Смола ни пытался, но понять, как башка, то есть голова может варить, не мог. От этого его перекоротило еще больше, чем товарищей от убийства и погони. Он стал улыбаться еще шире, и теперь уже реально был похож на блаженного деревенского дурачка.

– Давай нажремся, – неожиданно предложил Була, – напряг снимем, авось и че умное в голову придет.

– Так-то я, ты знаешь, за сухой закон и ЛТП, но реально ситуэйшн давит, стоит расслабиться,– поддержал товарища Шпала.

У Коляна согласия никто не спрашивал, впрочем, он и не был против, толком не понимая, чем и как хотели нажраться друзья.

Когда напиваешься – проблемы исчезают, отходят на второй план. Ты как бы растворяешься в алкоголе, плавно, благодушно, радостно. И упаднические мысли сменяются возвышенными, яркими, как акварельные рисунки ребенка, такими же непонятными, но наивно счастливыми. Тебе легко, ты сияешь, только жаль, что твое сияние не передается окружающим, они обычно против и сильно раздражены. Ну и пусть, главное, что неприятности кажутся уже не такими неприятными и находятся решения любых проблем. И ты свободен, абсолютно свободен.

Проблема на что выпить, преобладающая в среде любителей и профессионалов этого дела, перед молодыми людьми не стояла, зато стояла другая проблема – где выпить. Возвращаться в город желания не возникало, пить в машине на обочине федеральной трассы чревато последствиями, свернуть в лесок, значило заночевать в машине, что не сильно радовало, особенно Булу с его габаритами.

Неподалеку виднелись крыши частных домов пригородного поселка под обиходным названием "Пьяный", что вполне соответствовало желанию и устремлениям бандитов. Решено было свернуть в его сторону, там затариться водкой, а по возможности и найти место для ночлега.

В любом городе, на его окраине, есть особый район либо пригородный поселок, имеющий некоторые особенные характерные признаки и в значительной степени отличающийся от всей остальной благопристойной части города. Этот район под завязку заполнен наркоманами, алкоголиками, люмпенами всех мастей и видов. Удивительно, но никто их специально не переселял и не собирал как бы в некую резервацию для отбросов общества. Образовывались подобные неблагополучные общежития сами собой, в силу многих очевидных и не очень причин. Конечно, белые, серые и черные риэлтеры внесли свою лепту в образование местного этноса, но главным все же являлись удаленность от центра и культурно-экономическая состовляющая. Ну насчет удаленности от цивилизации вам охотно объяснят папуасы Новой Гвинеи, перед тем как зажарят и съедят, а вот что касается культуры и экономики, то тут вопрос не столько в их отсутствии или убогости, сколько в своеобразной уникальности относительно общеизвестных ценностей (что духовных, что материальных) цивилизованного мира. В чем уникальность, спросите вы, убогое и быдловатое всегда было, таким и останется. Но нет, скажу я вам, уникальность хотя бы в том, что убогие быдлы есть и в цивилизованном обществе, но своей культуры и экономики они не создают, а пользуются все теми же достижениями цивилизованного человечества, отчего правда культура и экономика порой кажутся неполноценными. Наивно будет полагать, что прямой отпечаток на культуру и экономику аборигенов наложили исключительно видимые состовляющие, такие как время, строй и внутренняя политика государства, все гораздо глубже и сложнее. Ценности складывались десятилетиями, да и что греха таить, веками, кочевали от поколения к поколению, меняя лишь географические координаты. Ощущая себя некой дискомфортной исключительностью, отторгнутой центром и цивилизацией, новоявленный абориген быстро перенимал законы логики данной местности. Логика была совсем не женской, прямолинейной и жесткой, иначе не выжить. Типа, догадайся сам, что я имел ввиду, тут не катило. Тут редко посылали на три буквы, поскольку за слова требовалось отвечать. Товарно-денежные отношения часто заканчивались мордобоем, а люди нетрадиционной сексуальной ориентации отсутствовали в принципе. Здесь царствовали блатные мелодии и наркоманский рэп. Окультурившиеся шансон и хип-хоп это где-то там, в центре, а здесь убитый депрессив, в трех аккордом и стихотворном исполнении, однако он не слезливый, он даже очень веселый, поскольку в противном случае абориген обречен на вымирание. А абориген вопреки всей цивилизованной логике жил, жив и будет жить, несмотря на все катаклизмы, происходящие с ним и со страной.