Тина Моран - Последний луч солнца

Только чудом святой отец не слетел с лестницы, потерявшей перила наверное ещё в годы молодости прабабки Макферсон. Как агнца на заклание его тащили вперёд, и он шёл за пошатывающимся идолом тех троих, что истязали его плоть и личность.

Это был храм граффити и фекалий, последнее пристанище избитой мебели со сломанными конечностями и вывернутыми внутренностями. Мир бездомных, их съестных запасов, которые уже начали протухать.

«Почему здесь, о Господи!» – вопрошал отец Макферсон мысленно и не слышал ответа.

Его швырнули на стену, растянули за руки, отдав на растерзание Фарнеллу беззащитное мягкое пузико. Сорванное с шеи распятие было попрано грязными подошвами тяжёлых рабочих ботинок.

Крису Фарнеллу не терпелось разобраться с гнусным извращенцем. Сьюзи, тогда ещё Ричардсон, в замешательстве отошла к разбитом окну и обзывала себя последними словами за то, что вступила в очередное затеянное Крисом дерьмо. Морган и Дрейк, удерживающие святого отца за руки, таскали его то влево, то вправо, улюлюкали. Происходящее уже было далеко от изначальных намерений компании: припугнуть педофила и вытрясти с него информацию о пропавшем ребёнке, однако отрывать Криса от его добычи было сумасшествием. Это знали все, а особенно – его друзья и близкие, и спешили показать ему свою покорность.

Отец Макферсон мыслями уже был на небе. Отчего-то он был уверен, что это конец, он хотел жить, но боялся бороться с мучителями. На уме была только Книга бытия и почему-то рецепт куриных котлет, которые он готовил для матушки после воскресной мессы в те дни, когда она ещё была жива. Он ужасно тосковал по этим временам. Кулак Фарнелла, обжигающе врезавшийся в левую щёку, вернул его на бренную землю.

Боль диктовала свои условия, кровь, пятнавшая колоратку, была подобна огненной реке из адских глубин. Отец Макферсон наяву чувствовал запах серы и понимал, куда ведут его недавние богохульные мысли.

Прямиком в ад. И даже участь мученика не спасёт его.

Тело посылало сигналы усталому мозгу, желудок был готов исторгнуть свое содержимое на мучителей. Кровь всё текла и текла, нескончаемый поток обжигающей лавы, один глаз не видел от потрясения. Преподобный сдерживался как мог, но после удара в живот скудный обед оказался на руках Моргана и на его новом твидовом пиджаке.

– Фу-у-у! – Сьюзи не удержалась от возгласа отвращения. – Да он тебя всего заблевал!

Возмездие настигло священника, едва живого от боли и страха за свою душу, не от рук Моргана. Фарнелл. Священник со своим дряблым скорбным лицом, дрожащими губами, слезящимися от боли глазами был представителем ненавистного ему типа мужчин, которые своей слабостью и неприятием противостояний любого рода сами напрашивались на взбучку. Он уже не хотел спрашивать про Марка, крови было мало: Фарнелл жаждал переломанных костей.

Приказав крепко держать этот мешок с дерьмом и толкнув для верности Моргана в плечо, Фарнелл присел на корточки и сунул руку в карман. Перед окровавленным лицом отца Макферсона скрежетнула зажигалка. Сьюзи недоверчиво и предостерегающе выругалась, священник вызывал у неё смесь жалости и отвращения. Крис часто перегибал палку, особенно когда дело касалось применения силы, по поводу и без. Пора было вмешаться и отойти от спасительного окна. Сьюзи загордилась своей решительностью, но едва она задёргала Фарнелла за рукав, как оказалась на полу, правой рукой угодив в гниющие остатки чьего-то несостоявшегося ужина. И впервые подумала, что выбрала в спутники жизни не того человека.

– Держите его, держите крепко! – велел Фарнелл своим приятелям и поднёс зажигалку к острому, как у воробья, носу священника.

Предостерегающий жар не произвел на отца Макферсона ожидаемого эффекта. Он уже видел свет, божественно восхитительный мягкий свет омывал его старые кости и израненную душу. Он не слышал обращенных к нему слов, не разбирал произнесённых имен, чистым счастьем сочилась для него каждая секунда.

– Господи, как ты велик!

Под ошеломлёнными взглядами священник вспыхнул как просушенная деревяшка, столь же покорный и безмолвный. Морган и Дрейк не успели отдёрнуть рук, однако пламя было холодным и не нанесло им увечий. Тело священника мокрым жирным пеплом рассыпалось на загаженный пол.

Отец Макферсон соединился с божественной силой, однако вовсе не с той, которой служил. Под полными благоговейного ужаса взглядами, под грязные ругательства испуганных подростков душа его воспарила к потолку и ушла в стену. На испещрённой надписями стене остался нечёткий угольный силуэт.