Елена Гусарева - Девушка с плеером

– Ребят, у меня тост, – сказал он, довольно приглаживая поредевшие на затылке седые волосы. Мать снисходительно приподняла круглобокий бокальчик с узким горлышком. – Мне как-то поначалу не очень везло в семейной жизни, много было разных бед…

– Серёж, ну к чему ты? – тут же встряла мать.

– А я, Мариша, к тому, что в какой-то момент мне даже стало казаться, что счастья семейного, его и нет вовсе. Ты все про меня знаешь, самый близкий ты мой человек, про беду мою… – сказал он и голос его чуть дрогнул.

Антон только знал, что первая жена у папы Серёжи долго чем-то болела и доставляла много хлопот, а потом внезапно погибла – попала под машину.

– Так вот, ребята, – продолжал с воодушевлением отчим, – эта женщина меня спасла самым натуральным образом, – мать поджала губы, ее глаза увлажнились. – Давайте выпьем за Марину Викторовну, которая сделала меня счастливейшим из мужей, как говорится. Она замечательная жена и мать! – все бокалы с Курвуазье взметнулись в воздух. – Спасибо, дорогие мои, Мариша, Антон, Ларочка, э… Михаил! Спасибо, что в этот праздник…

– Серёга, ты просто супер! – перебила его тетка Лариса и чокнулась с именинником первой.

– Да! – подтвердил Михаил, подскочил и неуверенно потянулся, чтобы тоже чокнуться.

– Серёженька, за твое здоровье, – мать наклонилась и поцеловала отчима в щеку, поправила перекосившийся галстук у него на шее.

Все выпили и тут же застучали вилками и ножами.

– Готовить Мариша умеет лучше всех, этого у нее не отнять, – нахваливал стряпню матери папа Сережа, уминая третью котлету.

Тут зазвонил домашний телефон.

– О! Это наверно бабушка из Саратова, она никогда не забывает, – Антон пошел ответить.

– Добрый вечер, – раздался в трубке скрипучий голос. – Это доктор Березовский из «Соснового бора» беспокоит. Могу я поговорить с Сергеем Алексеевичем?

– Э… «Соснового бора»? А вы точно к нам? – растерялся Антон.

«К чему бы куму-то звонить из психиатрической клиники?»

Услышав реплику Антона, отчим вскочил и, быстро протиснувшись через гостей, буквально вырвал у него трубку.

– Слушаю, – сказал он изменившимся металлическим голосом.

Все притихли. Тогда папа Сережа суетливо подхватил телефон и ушел с ним в коридор, прикрыв за собою дверь.

– Миша, вам что-нибудь еще положить? Может быть, коньячка налить? – засуетилась у стола мать.

– Не откажусь, – тут же среагировал Михаил.

Она неловко плеснула через край.

– Мам, давай я, – Антон забрал у нее бутылку и принялся разливать по второй.

Все ждали возвращения именинника, молча ковыряясь в тарелках. Но скоро Антон услышал, как входная дверь хлопнула. Он поднялся и пошел проверить. В коридоре было пусто. Телефон стоял на полу.

Мать все подкладывала и подливала, расспрашивая сестру и «третьего» о чем-то мало ее обычно интересовавшем. Те, напоминая Винни Пуха и Пятачка в гостях у Кролика, не ушли, пока не прикончили все котлеты и подарочный Курвуазье до капли. Антон, надувшись, сидел в кресле с планшетом и в разговорах не участвовал, хотя мать то и дело обращалась к нему, изо всех сил стараясь вести себя непринужденно, будто именинник вышел за хлебом на кухню. Гости, убедившись, что ничего не осталось, неловко выползли из-за стола и долго прощались с матерью в коридоре, уверяя ее, что вечер удался на славу. Еще бы! Когда они наконец свалили, Антон попытался заговорить с матерью, но та рыкнула на него. Заставила убирать посуду и складывать стол. Следы праздника в комнате ликвидировали, и мать молча ушла к себе, так и не позволив Антону задать ни единого вопроса. Он еще немного помаялся, несколько раз безуспешно попытавшись дозвониться до отчима, и отправился спать.

Папа Сережа вернулся во втором часу ночи, точнее в 1:16. Антон всегда спал чутко и, когда из коридора послышался скрип открывающейся двери и шарканье ног, тут же открыл глаза. Он встал и выглянул из комнаты.

– Пап? – тихо позвал он, но никто не ответил.

В кухне зажегся свет, и Антон, шлепая по холодному линолеуму босыми ногами, пошел туда. Папа Серёжа в куртке и уличной обуви стоял у стола и пил большими глотками из чайника через горлышко.

– Все в порядке? – спросил Антон, щурясь от света.

Отчим тяжело выдохнул, отставляя чайник. Он сел на табурет и принялся расстёгивать ботинки. Пальцы его не слушались, замок не поддавался. Он откинулся назад.

– Сейчас бы чего-нибудь покрепче, – сказал и закрыл глаза рукой.