Даниил Гольдин - Сказка о причине и следствии

– Да, только сейчас их всего трое. Там они описаны весьма метко, для людей, – уточнила Криша. – Когда Система породила Всадников, каждый из них опробовал свои силы, и люди, писавшие Новый Завет, неплохо их узнали. Каждый из них – воплощённая Сущность. Вернее, в каждом – целый хоровод: стихийные бедствия, моры, засухи – всё это дело рук Всадников. Система выделила их, сформировала, и вот они взялись за дело. Эти ребята не показывались много столетий, но суть не изменилась. Они способны управлять тем, что губит человечество, и жаждут дня, когда им будет позволено развернуть свои таланты в полную силу.

– Они ненавидят людей?

– Нет, конечно, с чего бы? Тогда их можно было бы переубедить, – усмехнулась Криша. – Всадники просто были созданы такими, в этом их предназначение. Я не уверена, что их можно считать разумными существами и говорить, что они чего-то там действительно хотят или не хотят. Они воплощают свои Сущности, и эти Сущности определяют их действия. Однако… ох, это сложно. – Она потёрла виски, будто у неё начиналась мигрень. – Я не могу думать о сложных вещах и одновременно удерживать рога.

– Хорошо. То есть ничего хорошего, но хоть появилась какая-то конкретика. Если всё это действительно начинает происходить, то что мы можем сделать? Чего нам вообще ожидать? Звезда-Полынь упадёт, а реки обратятся в кровь? – В памяти всплывали запомнившиеся с детства отрывки. – Действительно ли всё так, как рассказал Посланник?

– Ты говорил с Разиилом, хранителем тайны? – Я кивнул. – Тогда всё так и будет, он не врёт. Посланник верит, что случится предначертанное, что всё предопределено Причиной и Следствием, поэтому не делает содержательной разницы между ложью и правдой, однако по каким-то личным причинам выбирает правду.

– Напоследок он сказал мне, что у человечества есть шанс и это война.

– Война? – переспросила она. Потом сощурилась и повторила, как бы смакуя слова: – Значит, война.

– Перед этим он сказал, что война – гибель человечества. Но она же и спасение.

– А он не уточнил, что именно положит всему конец?

– Дитя человеческое, – припомнил я.

Криша вдруг встала и, ничего не сказав, пошла к двери. Уже выходя, бросила:

– Мне надо поговорить с Джимом. Если увидишь его, дай мне знать. И лучше придержи его в офисе – не стоит торопить апокалипсис. – И она ушла, хлопнув дверью. Правда, через секунду голова Криши снова показалась в проёме и крикнула Элис, что очень благодарна за кофе.

Я вконец запутался. Ничего сложного, вроде, не было, но сейчас эти предсказания звучали как какой-то недоделанный рассказ. Понятный, но фантастичный рассказ, к которому неизбежно возникает множество логических претензий. Мне казалось, будто всё это происходит где-то в другом мире и меня совершенно не касается. Чего я всё ещё абсолютно не понимал, так это своего места в намечающемся действе. Да и роли Джима тоже, так что решил в первую очередь аккуратно поболтать с ним. Хотя нет, лучше для начала обратиться к Джерри. В любом случае нужно было сходить в контору, поэтому я расцеловал Элис (ко мне уже начала закрадываться предательская мыслишка: «А не в последний ли раз?») и двинулся на работу.

Ситуация получалась странная: Джиму двадцать шесть, он вернулся с войны, мечтает стать ветеринаром и не имеет ни малейшего представления о том, что ему уготована миссия уничтожения человечества (по крайней мере, именно так я интерпретировал внезапный побег Криши). Что-то не сходилось. Если Первородные хотели просто избавиться от людей в определённый момент времени, то что мешает им взорвать планету? Или создать миллионы тварей, которые сожрут нас? Судя по рассказу Посланника, они в состоянии сотворить что-то подобное. Вроде, он говорил что-то о сомнении в сохранности текущей формы мира без людей, а Первородные, похоже, заинтересованы в этом, но я уже не был уверен, что правильно понял этот замут. Надо будет выяснить.

Со Всадниками всё относительно просто: они рождены Системой и запрограммированы нести смерть, но, как сказал Посланник, Джим не такой. Ведь он не Сущность? А если он не захочет добивать людей? Да и с чего бы ему захотеть? Я не заметил в нём озлобленности. Кажется, он ненавидит войну. В чём же подвох?

Эти рассуждения сопровождали меня, пока я выходил из переулков на бульвар, по которому мог, не сворачивая, дойти до улочки, где пряталась «Амбре». Несмотря на то, что идти надо было весьма приличное время, ни до чего путного я не додумался, поэтому сосредоточился на том, что знал о библейском Апокалипсисе.