Лев Липовский - Колыбель для Ангела

Набирая скорость, Азаров еще раз взглянул на противоположную часть улицы, куда направилась старушка, но она умудрилась удивительным образом исчезнуть. Он еще раз окинул взглядом пустынную улицу, но старушки нигде не оказалось. Только невесть откуда взявшаяся старая, облезлая черная кошка, потершись о стойку светофора и бросив пристальный изумрудный взгляд в его сторону, засеменила в направлении мусорных баков.

Продолжая свою поездку, Азаров никак не мог отделаться от чувства досады. Он себя не оправдывал. Конечно, за рулем автомобиля нужно быть предельно внимательным и собранным, чтобы не допускать подобных случаев. Но поведение старушки показалось ему более чем странным и, по меньшей мере, возмутительным. И сколько же злобы и неприкрытой ненависти было в ее глазах. Ему даже показалось, что он видел злобные зеленые огоньки в ее глазах. Он посмотрел на капот и присвистнул. В том месте, куда пришелся удар старушкиной сумки, красовалась небольшая, но достаточно глубокая вмятина. «Елки-палки, что ж у нее в сумке-то лежало, кирпич что ли. Не старушка, а кобра, – сокрушаясь подумал Азаров и только теперь обратил внимание на плевок на лобовом стекле. – А вот и яд». Он включил дворник и омыватель стекла смыл этот оскорбительный след нападения. Ему стало обидно, не столько за себя, сколько за невинно пострадавшую машину. Он хоть и эксплуатировал ее нещадно, но относился к ней, как к надежному товарищу.

Ему отчего-то вспомнилось, что это была уже третья машина в его жизни. Первую свою машину, старенькую «копейку», они с женой Светланой получили в качестве свадебного подарка от его отца. Вторую машину, «Фольксваген гольф», они купили «с рук» пять лет спустя, когда Азаров уже работал репортером в многотиражке. Эту машину он вспоминал с болью. Именно на ней три года назад Светлана погибла в автокатастрофе. Нелепо, как обычно и происходит в таких случаях. Рядом с дорогой мальчишки играли в футбол, мяч выкатился на дорогу, один из мальчишек в азарте игры выбежал за ним. Чтобы не сбить ребенка, Светлана направила машину на обочину. Машина упала в свежевырытый котлован. Скорая помощь прибыла слишком поздно.

Тяжелые воспоминания черным пауком вылезли из глубины памяти, тоска навалилась на него гнетущей тяжестью. После гибели Светланы в его душе образовалась огромная область пустоты, которую он ничем не мог заполнить. Был период, когда он искал утешение на дне стакана. Не найдя в этом проку, он пытался много, до изнеможения, работать, но это не спасало. Это было его незаживающей раной, и излечить ее было невозможно. Светлана навсегда унесла с собой часть его души.

Клаксон вырвал его из раздумий. Зеленый сигнал светофора уже горел, а он все стоял на перекрестке. «Так, что-то я сегодня чересчур рассеянный, – спохватился Азаров, включая передачу и нажимая педаль газа. – Похоже, сегодня не мой день. Нужно встряхнуться». Он потряс головой, действительно ощутив себя чуть бодрее. Проехав еще квартал, он свернул в знакомый широкий переулок и остановился возле дома Савельева.

Небольшой одноэтажный дом с зеленой черепичной крышей и свежевыкрашенным белым забором не имел никакой вывески, но многие в городе его знали и посещали. Савельев уже давно был известен в Ростове-на-Дону, как специалист по нетрадиционной медицине и имел в этой области определенный авторитет. А в свое время был он отменным хирургом, спас многих от неминуемой смерти. Все внезапно изменилось после его поездки в Тибет, куда он отправился с этнографической экспедицией. Вернулся он через пять лет совершенно другим человеком.

Азаров знал его с детства – учились вместе с первого класса. Сколько он его помнил, Сергей всегда был непоседой – взбалмошным, лихим и безрассудным. Его постоянно посещали несусветные идеи, а поскольку он был заводилой во всем, то всегда подбивал на их воплощение свое окружение. Остановить его было немыслимо.

Он и в пору работы хирургом, напористый и исключительно уверенный в собственных силах, брался за операции, на которые не решались более опытные, но осторожные специалисты, и проводил их безукоризненно.

Из Тибета он вернулся другим – сосредоточенным, спокойным, каким-то одухотворенным. На расспросы знакомых о его пребывании в Тибете отвечал уклончиво. Азарову сказал коротко – как-нибудь расскажу. Но пока так и не рассказал.

По приезду он не вернулся в больницу, где его ждало блестящее будущее. На расспросы знакомых о причинах ухода отвечал просто: «Потерял интерес к хирургии». Только Азарову, как лучшему другу, сказал: «Руслан, я познал одну истину: совершая порой сложнейшие манипуляции, добиваясь в них совершенства, мы даже не догадываемся, что эта сложность и есть примитивность. Мы читали в институте слова Авиценны – «Устрани причину – пройдет и болезнь» и думали, что понимаем их смысл. А на самом деле не доходили до причин. Современная медицина устранить причину болезни не способна, поскольку принимает за причину ее последствия. Лечить людей прежними методами я уже не смогу. А нынешние мои методы в больнице пока неприемлемы».