Олли Ver - Нянька

Мы с тобой гулять идем.

Ненавижу, когда мама так делает – проверяет меня. Что бы ни сказала, что бы ни сделала, он тут же бежит узнавать, как было дело на самом деле и не обернулось ли это очередным конфузом для меня, для неё, и вообще для кого бы то ни было. Словно мне все еще восемь лет. Словно я совершенно не умею оценивать ситуацию. Словно всё в этом мире должно проходить строгий контроль и цензуру моей неугомонной мамы. Не то чтобы меня это раздражало… хотя, да – меня это безумно раздражает. Я представляю себе саму себя в тридцать с небольшим, когда мама, уже не такая молодая и не такая красивая, но все еще полная нездорового энтузиазма, топает ко мне на работу, чтобы обсудить с моим начальником перспективы моего карьерного роста. Да, я знаю, что есть матери гораздо худшие, чем моя, например те, что продают своих пятнадцатилетних дочерей за бутылку дешевого пойла. Но мы ведь сейчас не о крайностях? Мы о том, что есть люди, которым, как воздух, необходим тотальный контроль за всем и вся, и если бы было возможно, она бы строго следила за градусом отклонения Земли от центральной оси, чтобы та, не дай Бог, не вздумала отойти от заданного норматива. Ни-ни, моя дорогая! Крутись, как положено приличным планетам!

Я тяжело вздыхаю и иду к дивану. Мне стыдно перед Кириллом. Он сделал мне подарок, и я не столько о том, что он оплатил услуги парикмахера (полагаю, по двойному тарифу). Я о том, что он вообще вытащил меня и привел в парикмахерскую. Сама я никогда бы этого не сделала. Так же, как уже третий год не могу съездить за новой парой джинсов и кофтой. Но мама, с ее вечным стремлением быть центром вселенной, как всегда все испортила – как только она зашла домой и увидела мою стрижку, ринулась в бой с мастерством бывшего эсэсовца и принялась допрашивать меня о моих волосах. Вопросы посыпались бесконечным градом, и я еле успевала за ходом её мыслей. Естественно, я не стала рассказывать о том, что в моих волосах появилась жвачка, потому что если мама узнает, то наверняка прибежит в колледж (совершенно точно прибежит!), если она узнает о четырех девицах, что не дают мне покоя, она, будучи действующим адвокатом, затаскает их родителей по судам, взыскивая возмездие с них и дирекции учебного заведения, и не слезет с них, пока их пульс не перестанет прощупываться. А мне уже точно не придется ходить в альма-матер – я просто сгорю со стыда. А позже обязательно получу прозвище, схожее по значению с ябедой и созвучное с «балаболкой» только во взрослом, нецензурном эквиваленте. А я этого не хочу. Ведь можно же получить диплом о среднем образовании не в режиме «через тернии к звездам», а просто так?

Поэтому официально – мне просто захотелось постричь волосы.

Почему не дождалась её? У Кирилла оказалась знакомая в парикмахерской (чье близкое знакомство с Кириллом состоялось на заднем сиденье его машины) и она любезно согласилась нам, то есть мне, помочь. Словно «нам» не ускользнула от внимания мамы:

– Ты что, влюбилась в Кирилла?

– Нет!

Ой-ё-ёй… слишком быстро ответила, слишком рьяно.

И вот моя заклинательница человеческих душ, фея-крестная человеческих пороков завелась, как бензопила «Дружба». Я сижу, опустив глаза в пол, и киваю везде, где это необходимо (знание, где именно необходимо, ко мне пришло далеко не сразу и с огромным трудом, но теперь я постигла этот навык в совершенстве). И пока она разглагольствует на тему Кирилла и его пагубного влияния на девушек (в особенности молодых да неопытных), думаю, как сильно наша профессия влияет на наш характер. Люди, которым государство, социум или иные ответвления власти дают право судить человека, со временем приобретают печать снисходительного или же агрессивного, превосходства над родом людским. Эта печать светится у них на лбу и люди видят её так же отчетливо, как, собственно, самого человека. И если перед вами незнакомец, который смотрит на вас раздраженно-снисходительно, а каждое слово, не подходящее под его мировоззрение, воспринимает как личную вендетту, то будьте уверены – перед вами либо врач, либо учитель, либо адвокат.

– Кирилл – мальчик не самый дурной, но и далеко не пример для…

Мальчик? Этому «мальчику» в этом году будет восемнадцать, и он уже давно на голову выше почти всех знакомых мне парней. Кроме Тима, разумеется. Та еще каланча…

– … поэтому будь добра ограничивать…

Кстати, Тим, наверное, на меня жутко обиделся. Да и ладно. Тиму я ничем не обязана и, если уж быть до конца откровенной, то он сам все время ходит за мной. Будто больше не к кому пойти.