Вячеслав Тимонин - Жилище страха

Солдат, сидевший всё это время рядом, аккуратно похлопал Влада по плечу и показал на шлем. Влад прижался к его шлему бронестеклом.

– С ним будет всё в порядке. Я проверил его аптечку, банки нанороботов израсходованы полностью. Заражения нет. Непонятно вот что: скаф сзади оплавлен, словно на него плеснули кислотой. Не похоже на бластер или чего-то в том же роде. Хотя, я не исключаю, что это удар молнии. На руднике есть стационарный медпункт. Разберемся.

– Хорошо. Грузим его в машину.

Взревев двигателем, вездеход направился к уже оправившейся от нападения колонне. Перенеся брата в БМП и кратко доложив информацию капитану, Влад взял в качестве пассажира одного из бойцов и снова отправился в головной дозор. Потрёпанная колонна продолжила опасный путь по петляющей среди камней дороге на запад. Поднимая клубы бурой пыли, тяжёлые машины перевалили через пригорок и прошли всего в нескольких метрах от того места, где был найден Санёк.

Уходящая на восток буря продолжала зло огрызаться ветвистыми молниями. Выбивая призрачным светом резкие тени из причудливых нагромождений скал, молнии проявляли и маленький силуэт лежащего в пыли подростка. Его лохмотья развевались на остром ветру, оголив генетическое уродство, исказившее лицо. Вместо нижней челюсти у него была огромная складчатая пасть, похожая на длинную рваную рану от носа до груди. С присосок, обильно усыпавших её, потихоньку капала жёлтая тягучая слюна. Падая на бурую землю, капли плавили камень, и тонкий сизый дымок тихонько подымался вверх, несмотря на ветер. Существо жалостливо всхлипнуло, судорожно сглотнуло последний раз и затихло навсегда. Свою роль в этом безнадёжном бою оно выполнило.

Четверть века «Икар» нёс «Надежду» на орбиту Орфеи сквозь холод и мрак космоса. Но открыть гиперврата от умирающей Земли к новому дому человечества ему суждено не было. Увы, в первобытных океанах молодой планеты плескалась кислота, а атмосферу, не укрытую озоновым слоем, пронзали потоки смертоносного излучения. Возвратиться на Землю «Икар» не мог, как и сообщить ужасную новость. Экипаж утратил смысл жизни.

* * *

За толстым бронированным стеклом танцует дымка. Воздух раскалён полуденной жарой. Почти осязаемое марево стелется над серой каменистой почвой, обжигая своим прикосновением обломки гранита. Я вижу неровный росчерк обрыва и бледно-голубую бесконечность неба, где-то вдалеке тающую в море.

Передо мной появляется образ Катрин, белокурой девушки, которой уже нет. Она поправляет свою «сбрую» перед выходом в пекло.

Хочу окликнуть её, но она сама оборачивается.

– Смелее! – шепчут её губы.

Киваю.

– Я жду тебя ровно час, Стефан, – раздаётся в крохотном наушнике голос Ники. Пугаясь его, видение Катрин исчезает.

Ника выбрала свою судьбу: заточение длиною в жизнь на борту «Икара». Я уйду вместе с Катрин.

Шелест открывающегося люка исчезает в гуле раскалённого воздуха, врывающегося внутрь. Из-за резкого перепада давления меня мутит, а в ушах – звон.

Когда жар затапливает всё вокруг, я выхожу. Кожа на лице натягивается, кажется ещё чуть-чуть, и она лопнет от палящих лучей солнца.

Я осторожно вдыхаю запахи знойного мира. Измождённая земля источает сероводород. Пахнет гарью, чем-то мёртвым.

У края обрыва плавятся в мареве два ярких пятна. Десятиметровые треугольники, оранжевые с белым крылья покорно ждут своих икаров, чтобы, вознеся их к Солнцу, неминуемо сгореть, жестоко наказав за дерзость. Даже здесь жар такой, что дакрон почти плавится.

Катрин машет мне рукой. Поднырнув под переднюю левую кромку крыла, она защёлкивает карабин подвески и, легко взявшись за трапецию, приподнимает крылья дельтаплан.

Короткий разбег и Катрин ныряет в бездну. Тело девушки вытягивается параллельно килевой балке и парус крепнет, набирая мощь. Яркое пятно стремительно удаляется, набирает высоту и исчезает.

Мой черёд. Лезу под крыло, закрепляю карабин, затягиваю лямки. Берусь за перекладину и, однако, крякаю – конструкция не так легка, как кажется.

Дрожь возбуждения прокатывается по телу. Всё, нет смысла оттягивать неизбежное. Я делаю шаг к обрыву. Горячий воздух обволакивает меня как желе. Порыв ветра наполняет купол, крылья трепещут как живые.

Лёгкий упругий толчок – безумный прыжок в пустоту. Подо мной голубая пропасть, предо мной бесконечная синева. Дельтаплан клюёт носом, голубая чаша переворачивается вверх тормашками, окуная меня с головой. Я падаю, не в силах оторвать взгляд от бушующей внизу стихии.