Тамара Злобина - Протоплазма. Мистический триллер

Его встретил белый, как лунь, старик, как из старинных сказок о добрых волшебниках. Тот взглянул на него такими глазами, словно эта их встреча не первая.

– Заходи, касатик, заходи… Я с тебя дорого не возьму, – сказал он. – Для меня главное, чтобы душа живая была рядом. А у тебя, вижу, душа живая.

Комнатка, предложенная Петру, была малогабаритной: в ней находились только кровать с панцирной сеткой, письменный стол с венским стулом и небольшая навесная полка с какими-то старинными книгами.

Внимательно посмотрев в глаза парню, хозяин предложил из залы перенести в комнату кресло, навязав заодно и торшер к нему.

Старик был вдовый, переживший свою жену на целых десять лет. Больше в доме не просматривалось никаких существ женского пола – даже кошки не было.

Боков ухватился за этот вариант не раздумывая: жильё было недорогим и главное: без женщин – с недавних пор Пётр стал обходить их стороной, невольно причисляя всех к клану ведьм.

Прошло 10 дней, а от Петра не было никаких известий. Глаза Катерины всё больше становились похожи на озерца после дождя – не столько из-за синевы, сколько из-за влажности. Как не таилась Катя от матери, но того, что она в полном отчаянии скрыть было трудно.

Марь Петровна поняла, что дело тут нечисто. После очередной «истерики» дочери она решила сходить к директору совхоза Ван Ванычу, чтобы узнать куда тот отправил её непутёвого зятя.

Митин с удивлением посмотрел на малознакомую мадам, заявившуюся к нему в кабинет без спроса и с претензиями.

– Кто пустил вас сюда? – строго поинтересовался он. – Разве не видите, что я занят?!

– Чем? – пошла в наступление Марь Петровна. – Ворон считаете, или как кот хозяйство вылизываете?

Иван Иванович задохнулся от негодования:

– Немедленно освободите кабинет!

– Как только – так сразу, – усмехнулась в ответ зловредная мадам, всем своим видом давая понять, что никуда не уйдёт, пока не получит ответ на все свои вопросы.

Марь Петровна демонстративно, без спроса, уселась в кресло напротив Митина и поинтересовалась:

– Куда вы отправили моего зятя Петьку Бокова?

– Вы хотели сказать Бокова Петра Филипповича – главного зоотехника совхоза? – ответил Митин, едва сдерживаясь.

– Что хотела – то и сказала! – сверкнула глазами Марь Петровна. – Не заговаривай зубы, директор!

Митин спокойно выдержал её взгляд, и отреагировал вполне профессионально:

– Теперь мне стало ясно, почему Пётр так поспешно взял рассчёт и уехал в тот же день.

– Как уехал?! – взвилась посетительница. – Куда уехал?!

– Вы у меня спрашиваете, мадам? – улыбнулся в ответ Ван Ваныч, внутренне усмехаясь.

– А кого же ещё?! – продолжала атаковать та. – Ты же здесь главный. Ты и знать всё должен.

– Что должен, то знаю, – парировал Митин. – А чего знать не должен – это уже дело моё, личное, а не посторонних посетителей, которые врываются в кабинет без спроса и начинают предъявлять претензии, даже не поздоровавшись и не назвав своего имени.

Марь Петровна фыркнула в ответ:

– Заболошная Мария Петровна! Прошу любить и жаловать.

– Даже так? – усмехнулся директор. – И жалование и тем более любовь, нужно заслужить, а вы, мадам, пока кроме непонимания и удивления никаких иных чувств не вызываете.

Мадам вновь полыхнула на директора своим взглядом, словно намеревалась сразить его наповал.

– Можете, Мария Петровна, не стрелять глазками, – предостерёг её Ван Ваныч. – И взглядами своими – не пугайте! В этом кабинете мне довелось видеть многое: и истерики, и слёзы, и взгляды испепеляющие… Привык я уже к таким инцидентам… Потому отвечу без обиняков: помочь вам ничем не могу. И далее попрошу вас освободить кабинет: через десять минут у меня планёрка – соберутся все совхозные специалисты… А тут вы со своими претензиями…

Ван Ванычу очень хотелось сказать «дурацкими претензиями», но он сдержался, добавив строго:

– До свидания, Мария Петровна! Успехов в жизни и… вообще.

Ох, как много в ответ хотелось сказать Марь Петровне этому мужлану, но схлестнувшись с директором взглядом, она поняла: не стоит – сей фрукт ей не по зубам.

Она молча поднялась и, не прощаясь, вышла из кабинета, гордо неся голову с поистине греческим профилем – (это в российской-то глубинке!).

В прихожей суетилась секретарь, подготавливая какие-то бумаги, и Марь Петровна решила сорвать досаду на ней. Окинув женщину с ног до головы ядовитым взглядом, она поняла, что придраться не к чему: не девочка, но фигура ладная, одета для жительницы села очень даже прилично и соответственно возраста, руки, причёска, лицо тоже не вызывали никакого нарекания. Пришлось уходить несолоно хлебавши, поэтому со злости Заболошная так хлопнула входной дверью, что в прихожей задрожали стёкла, а «хрустальная» люстра начала позвякивать своими подвесками.