Наталья Пашова - Гости из параллельных миров

– Свет и все в этом доме подчиняется только мне!

И широким жестом руки предложил пройти в зал.

Кафе располагалось в довольно тесном изнутри для развлекательного центра помещении.

Справа от входной двери стоял металлический ящик – морозильная камера с мороженым. Рядом с ней – большой ящик с разными фруктами.

Слева от двери – стойка бара с полками для напитков на стене. Но никаких бутылок, фляжек на них не стояло. Пусто.

За высокой стойкой-столиком, где обычно находится бармен, тоже никого.

Из узких дверей (вход в кафе был только один – черный ход) знакомый уже официант вкатил большую металлическую корзину на колесиках, доверху наполненную разными бутербродами.

И опять меня поразило то, что облик у него был настолько изысканным, лицо настолько уверенное и спокойное, а сам слишком ухоженный, что выглядел скорее хозяином, а не работником.

Неторопливо и ловко прокатив тележку по узкому проходу, он поставил ее возле стойки, не разгружая.

А сам с достоинством прошел к мягкому красно-коричневому креслу, стоящему у противоположной стены, и свободно сел.

Но поза была по-джентльменски выдержанной. Приняв довольно раскованное положение, он не сидел, развалившись до вульгарности в нем, как это подчеркнуто делают «новые русские» или свежеиспечённые «крутые».

Официант в дорогом костюме, на котором и складки не было, тихо, но с интересом наблюдал за входящими в благотворительное кафе.

В мою сторону он совсем не смотрел. Да особо я и не скрывалась. Меня интересовало содержимое тележки. Я подошла к ней и внимательно стала рассматривать бутерброды, лежащие без бумажных или целлофановых упаковок. Но, как ни странно, хотя их там была целая гора, ни один из них не рассыпался и не перевернулся, развалившись.

На аккуратно порезанном сером хлебе лежали разные начинки, на любой вкус: приличные ломти вареной колбасы со шпиком, копченая колбаса большими ломтями и прямо с кожицей, отварное и обжаренное мясо, намазанные сливочно-желтым маслом.

Бутерброды с нарезанными свежими помидорами дольками, красиво переложенными зелеными листочками петрушки и укропа.

К краю тележки лежали различные пирожные со взбитым кремом.

Так как я стояла в полоборота к креслу официанта, то увидела, что он взглянул и на меня. С его молчаливого разрешения я осторожно взяла один бутерброд с мясом, не выбирая. И откусила маленький кусочек, пробуя его на вкус.

Но вкус у него был совсем не мясной, а какой-то кисло-сладкий, неприятный. Обман. Есть я его не стала, положила обратно. А откушенный кусочек выплюнула в носовой платочек, чтобы потом выбросить.

А официант сказал:

– Это моя тетка делает. Она любит такие бутерброды. Они с сюрпризом. Переверни его!

Я взяла надкушенный бутерброд с мясом и перевернула хлебом к верху. Мясо не упало, как приклеенное. Снова его перевернула. И вдруг вместо жареного куска мяса увидела на хлебе сырую печень, порезанную мелкими кусочками.

Вздрогнув, я его выронила.

В это время в кафе вошел мужчина, по которому нетрудно было определить, что это любитель выпить и закусить на халяву, так как своих денег на алкоголь у него почти никогда не было. Волосы на голове давно не стрижены, почти спутаны. Щетина на лице двухнедельной давности. Кожа на физиономии и на руках давно не видела мыла.

Но зашел он тихо, не буяня, сразу пройдя к барной стойке. Пива, которого он хотел, не было. Явное разочарование отразилось на нем, так как жажда была намного сильнее, чем желание поесть.

Но подошла девушка-официантка откуда-то из подсобного помещения и вежливо объяснила посетителю, что он может взять любую бутылку газводы и будет испытывать такое же удовольствие, как от своего любимого пива. И она, нагнувшись, взяла из-под стойки и поставила три бутылки с газводой: лимонад, «Фанту» и «Детское шампанское».

Алкоголик с кривой улыбкой пошутил:

– Бутылка пива темного, самого крепкого!

– Бутылка виски заграничного!

– И бутылка русской водки «Столичная»!

Едва он прикоснулся к ним, как они превратились именно в те напитки, которые он назвал.

Широкая улыбка осветила небритое лицо пьяницы, и он пристроился тут же, у стойки, на высокий круглый табурет.

Затем в кафе забежал мальчик-подросток лет двенадцати. Есть он не хотел вообще. Дома родители его даже не баловали. И он сам не знал, чего он хочет. В сторону кушаний он даже не взглянул, а прошел в подсобку. Мне показалось, что он пришел за наркотиками.