Майкл Маршалл - Мы здесь

Но в этом крылась и проблема.

Пока литератор отбывал свою платную офисную повинность, он мог себе позволить пошучивать с Уиллокс. У обоих было хобби и вращение в одних и тех же сферах. Но когда он заключил контракт на издание книги, все переменилось. Буфетчица, видимо, прониклась убеждением, что ее знакомый не иначе как взял твердыню, подобно одному из героев ее нескончаемого романа (книга, которую Дэвид никогда – ну просто никогда – не хотел бы взять в руки), что побеждает дракона, стерегущего Великую Тайну, Как Напечататься. И теперь вместо их совместной непринужденной болтовни Талье от Дэвида понадобились подсказки . Она возжелала волшебного эликсира, навеки вводящего тебя в списки бестселлеров и избавляющего от доли быть просто шумной бабищей с непомерным количеством кошек.

Писатель выдал бы ей этот секрет, если б сам его знал. Эгоистом он себя не считал. Проблема в том, что он понятия не имел, как это все складывается, и такими вот утрами ловил себя на тайном желании вернуться туда, где пребывал еще с полгода назад. Где все просто, беспечно и нет еще никаких публикаций.

– Але, автор! – звонко рявкнула Талья, руками сигнализируя поверх немногочисленных заказчиков, что ему уже налито. Пронзительность ее голоса объяснялась отчасти тем, что кофемашина чересчур уж расшумелась. В основном же у пожилой буфетчицы просто вошло в привычку окликать людей так, будто они отделены от нее широченным полем, в котором к тому же свищет ветер. – Сколько нынче сволочей выродил?

Под «сволочами» и «родами» она имела в виду число написанных слов. Дэвид неопределенно пожал плечами. Уиллокс, скорее всего, истолковала это как скрытность: мол, знаю я тебя, выжигу, – небось за утро полтома наваял! Сказать по правде, он в тот день не наваял нисколько . Ни единой строки.

– Ври больше! – с сипотцой рассмеялась буфетчица.

Они разговорились, и Талья заикнулась насчет одного «консультанта», с которым познакомилась на интернет-форуме. Тот консультант дал ей совет, прозвучавший для Дэвида откровенным бредом. Талья со всей серьезностью – интимно, вполголоса – сообщила, в чем этот совет состоял. Оказывается, ни в коем случае – ни под каким соусом – нельзя слать в издательства образец своей подписи: там-де работает целый отдел графологов, которые потенциал рукописи вычисляют именно по ней. На литератора нашел такой смех, что он был вынужден закашляться. Правда, его смешливость тотчас сошла на нет, когда он узнал, что тот советчик за свои «перлы» раскрутил его собеседницу кинуть ему на электронный кошелек сто баксов.

– Знаешь что, Таль? – высказался он. – Я лично в этом сомневаюсь. Не вижу смысла им этим заниматься: можно просто нанять штафирку, которая за милую душу прошерстит весь манускрипт. Так куда дешевле, чем держать, как ты говоришь, отдел.

– Да? – доверчиво посмотрела на него Уиллокс. – А что, может быть…

В искренности этой ее фразы Дэвид сомневался. Талья подозревала, скорее, не это, а что-то вроде: «Тебе-то что, выжига? Ты уже пролез!»

Но в следующую секунду писатель понял: зависть – это нечто, с чем ему придется свыкнуться. Может, со временем и получится. Главная проблема – убедиться, что ты ее достоин.

Он намеревался взять кофе домой и там степенно выпить его на рабочем месте, за письменным столом. Однако, едва отвернувшись от прилавка, мужчина понял всю несбыточность такой идеи и вместо этого направился к столику. С собой Дэвид буквально с подросткового возраста носил блокнот. Сейчас можно было сесть, подумать и сделать кое-какие наброски. Ты же писатель, так что будь добр вести подобающий образ жизни!

И в самом деле… Только вот приобщение к этому новому стилю жизни протекало как-то… жидковато. Дэвид, скажем, совершенно не возражал, чтобы в его жизнь не вторгалось людское присутствие. Он всегда был неизменным одиночкой (или, как однажды выразился его отец, «полным шизиком-нелюдимом»). С той поры как литератор уволился с работы, он в общей сложности написал всего пятнадцать страниц. Когда пишешь после восьми часов оплачиваемого рабства, этого, в принципе, достаточно. Но когда состоишь на вольных хлебах, а времени прошло уже без малого два месяца, то извините…

Имелась и еще одна проблемка.

То, что он за это время написал, было, по сути своей, никудышным .

Первый роман Дэвида был о персонаже, примерно напоминавшем его самого. Это был обычный человек, строящий свою жизнь в небольшом городке, человек, озаренный высокими мечтами и наделенный возвышенным сердцем. Повествование давалось автору легко, однако ушло два года и семь черновиков, прежде чем у него появилось ощущение законченности книги. Персонажи были выведены вполне сносно, и с ними происходили достаточно интересные вещи: налицо была сюжетная интрига и конфликт, после разрешения которого кое-кто остался жить-поживать, а кое-кто и нет. Вышедшая через полгода книга вряд ли метила в бестселлеры, но читающая публика могла принять ее вполне благосклонно, да и редактор Дэвида был уверен, что роман получит неплохое паблисити. Иными словами, у него был шанс.