Майкл Маршалл - Мы здесь

Большую часть пола устилал большой мохнатый половик. На другой стороне возле пошарпанного телика притулилась бугорчатая софа. Напротив телика стояло кресло. Стены пестрели плакатами прошлогодних концертов и выставок вперемешку с рекламой модных интерьеров в духе квартиры Уорренов, чей дом находился в тридцати кварталах отсюда. Мысли об уборке того парня, похоже, донимали не очень сильно. На пустых пятачках книжных полок по ту сторону комнаты серела пыль, и вообще это помещение не мешало бы как следует протереть, а затем еще и перекрасить.

Половину стены под задним окном занимал деревянный стол, заваленный книгами, ручками, а также внутренностями разобранного ноутбука.

А на полу под столом лежала детская игрушка.

«О боже!» – подумала Кристина, беспомощно глядя на нее.

Из прихожей донесся шум. Сердце обмерло. Ну вот, кто-то идет!

Кристина рывком обернулась, в отчаянии ища какой-нибудь способ укрыться. Бесполезно. Она стояла посередине комнаты с единственным выходом. А шаги из прихожей уже близились к двери, и не было никакой надежды проскочить мимо незамеченной. Надо было как-то прятаться в этой комнате – где-нибудь, каким-то образом.

Пока молодая женщина лихорадочно высматривала место, в дверном проеме показалась женщина с младенцем у плеча.

Крис застыла. Все, попалась!

Но женщина, как ни странно, без задержки прошла по коридору мимо и что-то крикнула на улицу – видимо, тому типу с картонным коробом. Он, оказывается, жил здесь не один.

Понимая, что эти секунды форы – единственные, которые у нее есть, Кристина в четыре широченных шага подлетела к единственному более-менее сносному укрытию – софе, – стараясь шагать максимально быстро при минимуме шума. На последнем шаге ее самообладание иссякло, и Крис нырком шлепнулась за спинку софы, подтянув к груди свои длинные ноги.

Находиться позади какого-никакого укрытия было громадным облегчением, которое, впрочем, продлилось не дольше секунды, сменившись тревожным осознанием, что укрытие это курам на смех и обнаружить ее за ним – дело минут, если не секунд.

Более того, эта жалкая попытка спрятаться лишь усугубляла всю безнадежность ее положения. Останься Крис стоять посреди комнаты, то, может, получилось бы прикинуться невменяемой, которая-де в минуту обострения случайно забрела сюда с улицы. Но даже этот заведомо безнадежный розыгрыш не шел ни в какое сравнение с игрой в прятки за софой: тут уж ей оправдания нет, и отвечать придется по полной.

«Вот, блин, влетела так влетела».

Снова послышались шаги, но теперь они направлялись не мимо по коридору, а непосредственно в комнату.

«Ну все, попала окончательно!».

– Козлина ленивый, – входя, в сердцах сказала хозяйка. – Пятьсот, нет, шестьсот раз ему надо повторять, пока он наконец пошевелит задом. А потом еще три раза объяснить, как это сделать правильно. Так ведь, золотце? – переспросила она дружелюбно.

Младенец что-то проворковал, реагируя больше на сердечность тона, чем на смысл сказанного. Мать тяжело бухнулась задом на среднюю подушку софы, прямо перед круглящей глаза Кристиной. Слышно было, как из подушек вырвался воздух.

При этом женщина издала тяжкий, исполненный патетики вздох страдалицы, обреченной на бессонные ночи и постоянные наставления своему тугодуму-недотепе, который вечно в них нуждается, – а вселенская справедливость, черт возьми, где?!

Крис невольно затаила дыхание.

Минуту спустя по ступенькам снаружи дома послышались шаги, и передняя дверь закрылась.

– Ну как, – послышался мужской голос, – теперь довольна?

– Герой мой. За тобою как за каменной стеной! – отозвалась его жена.

– А чего сразу ехидничать?

Голос стал громче: мужчина вошел в комнату. Сколько ему еще остается сделать шагов, прежде чем станет видно, что за софой кто-то сидит, – два? Один?

– Я, кажется, уже говорила, что довольна, – уколола его женщина. – Еще три месяца назад, когда просила тебя это сделать.

– Карен, ну ты же знаешь, я занят!

– Ах, как он занят: настолько, что не может за два года поскидать в кучу барахло своей бывшей стервы, этой безбашенной, и отвезти к ней в логово! И еще: чем ты таким занят? Ах да, ну конечно: все эти видики по «Ютьюбу», они ж не будут глядеть себя сами!

– Я ра-бо-та-ю – ты, наверно, подзабыла? Каждый день ухожу из дома и занимаюсь всей этой херней. Деньги зарабатываю. Чтобы платить по счетам .

– Херней – это точно. Я забыла. А ты, наверное, забыл, что у нас дома ребенок предоставлен сам себе. А я только и делаю, что сижу за теликом на этом вот рыдване и по мужику маюсь.