Ян Бадевский - Пиктограммы. Рассказы

Сохранились истории о конфликте.

Планеты пытались силой вернуть корабли, но как это сделать? Чтобы победить чужой флот, нужно построить собственный. Лётчики карательных эскадр спустя какое-то время уходили из зоны контроля и примыкали к вражеской группировке. Никто не хотел погибать за миры, ставшие вдруг чужими. Транспортное сообщение рухнуло и под своими обломками похоронило земную империю.

А потом всё наладилось.

Каста превратилась в независимую корпорацию. Странный гибрид торговой империи, службы перевозок и мобильного государства. Лётчики стали единым народом. Космической расой.

Каста разнесла в клочья старый миропорядок.

И произвела новый.

Никто больше не строил свои корабли. Правительства сотен миров нанимали перевозчиков Касты, чтобы доставлять грузы и пассажиров. Иногда капитаны объединялись под давлением обстоятельств. Например, если кто-то хотел колонизировать новую планету и доставить туда оборудование для терраформинга. Каста меняла орбиты астероидов и перегоняла кометы.

Могущество?

Ингус редко об этом думал. Он просто жил. В перерывах между вахтами разрешалось заниматься чем угодно. Некоторые пилоты погружались в гибернационные сны, чтобы продлить молодость. Бег времени в капсулах замедлялся, позволяя выиграть десятилетия (иногда – столетия) субъективного бытия. Большинство предпочитало жить здесь и сейчас . Для этого на кораблях были созданы все условия. Низкая гравитация, полученная вращением исполинских блоков вокруг собственной оси. Релаксационные боксы и гидропонные сады. Центры развлечений. Андроиды для сексуальных утех с ограниченным самосознанием. Спортивные залы, бассейны, вирт…

Бесконечный гедонизм.

А потом – очередная стыковка. И очередная увольнительная. Ингус начал забывать о Кири, поглощённый предвкушением визита на Землю. В этом было что-то мистическое. Некий скрытый символизм. Вернуться туда, откуда всё начиналось.

Мысль об этом заставляла сердце биться чаще.

– Хочешь увидеть её? – спросил капитан.

По корабельному времени оставалось ещё несколько лет пути.

– Что? – переспросил Ингус.

Они стояли на мостике, любуясь изменившимися созвездиями. Звездолёт постепенно сбрасывал скорость.

– Землю, – уточнил капитан.

Ингус ответил, не задумываясь:

– Конечно, хочу.

Капитан ухмыльнулся.

– Говорят, там всё изменилось.

Ингус пожал плечами.

– Всё меняется.

Ещё одна аксиома, усвоенная поколениями лётчиков.

– Говорят… – капитан помедлил, подбирая слова. – В общем, там что-то произошло. Технологический прорыв.

Ингус не придал словам капитана значения.

На планетах могут происходить любые прорывы. Это не касается жителей звёзд.

Он снова вышел в терминал, располагая трёхнедельным отпуском. Выглянул в панорамное окно и увидел там это . Изумительной красоты диск, наполовину поглощённый космическим мраком. Буйство красок, горы и континенты, синеву океанов, облачную кашу и голубоватое свечение атмосферы…

В душе натянулась звенящая струна.

Первобытные гены…

Внизу Ингус вновь встретил Кири. Девушка вошла небрежной походкой в портовый бар, где он сидел, высматривая кого-нибудь на ночь.

Их взгляды встретились.

Невозможно, сказал себе Ингус. Зачем ей сюда лететь? Это дорого, планетчики не покидают насиженных мест. Неужели за ним?

Кири села напротив.

– Здравствуй, Ингус.

Пилот сглотнул.

– Ты летела за мной?

Кири ответила не сразу. Она долго смотрела на человека, который бросил её в тридцати световых годах отсюда. Ингус силился прочесть что-нибудь в этом взгляде, но у него не получалось.

– Нет, – покачала головой Кири. – У меня здесь заказ. Третий за этот месяц, между прочим.

– Заказ? – выдавил из себя Ингус.

– У нас теперь своя Каста, – улыбнулась девушка. – Разве ты не слышал об этом? Шестьдесят лет назад началась эра гиперпереходов. Я могу за пару дней попасть в любую точку Галактики.

Им принесли коктейли.

Пилот молчал.

– Это называется прыжком, – пояснила Кири. – Ты не мог об этом знать, поскольку твой корабль движется слишком медленно для цивилизованного космоса.

Арсению снился старый дом.

Не автономная структура жизнеобеспечения, постоянно мчащаяся куда-то, сейчас их называют жилыми клетками , а именно дом. Архаичное сооружение родом из детства. Дом стоял там, где ему и было положено стоять десятилетиями и веками – на холме. Вокруг простиралось поле, на западе чернела зубчатая кромка леса, а где-то на юге протекал ручей. Арсений ступил на каменную дорожку, ведущую к парадному входу. И двинулся по ней. Во сне реальность проста как апельсин: ты даже не шагаешь, а думаешь о том, что надо приблизиться к объекту, и это происходит. Но не в этот раз. Арсений шел . Переставлял ноги. Ступни касались брусчатки. Не ступни, конечно, а подошвы ботинок. Он видел нависшую двухэтажную громаду с верандой, кучей пристроек, выростом печной трубы и бешено вращающимся под степными ветрами флюгером. В стеклянных квадратах веранды дробился яркий солнечный диск, из трубы шел дымок. Арсений был уже совсем рядом. Из распахнутой кухонной форточки на него пахнуло ароматами приготовленного матерью обеда. На балконе второго этажа, под скосом крыши, возник силуэт отца – он по обычной своей привычке молча курил, глядя на покрывающийся первой зеленью равнинный ландшафт. Арсений вдруг понял две важных вещи. Во-первых, он был маленьким. Именно поэтому дом казался таким громадным. Значит, подниматься по ступенькам будет тяжело и он, возможно, опять разобьет коленку. А во-вторых, на улице весна. Конечно, можно поспорить, что понятие «улица» применимо к бескрайнему полю, которое он видел боковым зрением, это устаревшая идиома, так говорили в его детстве. «На улице» – означало «за пределами дома». Внешний мир. Полигон для игр. Арсений никак не мог взять в толк, откуда выползло это воспоминание, из каких глубин оно вынырнуло, развернулось четкой картинкой, насыщенной цветами, запахами, звуками и ощущениями, откуда вдруг навалилось столькими подробностями и этим чувством безопасности и уюта, понимаем того, что он там, где нужно . Парадный вход был уже совсем близко. Арсений услышал, как отец спускается вниз по винтовой деревянной лестнице, как что-то говорит матери, а она что-то отвечает. Теперь он мог идентифицировать запахи – это был суп с фрикадельками и, кажется, картофельное пюре с котлетами.