Юлия Власова - Покровитель

Лючия Сафокло, уроженка Тосканы, искала в католическом монастыре освобождения от повседневных забот, которые гнели ее в Италии, и почти достигла вожделенного покоя, как вдруг это чудище! Призрак! По прошествии ужасной ночи она жаждала перемен, и ей просто необходимо было сменить обстановку. В монастырских стенах вдруг стало тесно, рутина приелась. «Свободы, простора!» — молило сердце, но свобода никогда не бывает полной. Тебя вовремя остановят, чтобы ты не совершила глупость.

Впрочем, на этот раз ничто не могло удержать Лючию от глупостей: монашка была малость глуховата и близорука и попросту не замечала, что творится вокруг.

Они приближались к лесу. Ничто не предвещало ненастья: знойный воздух был неподвижен, на небе — ни облачка, птицы парили высоко над землей. И тут, откуда ни возьмись — ветер! Свирепый — точно разозлили его, холодный — словно спустился с вершин Альп. Он вырвался из чащи, нахватав по дороге листьев малины, сухих сосновых иголок и парашютиков одуванчика. И если надзирательнице, шедшей впереди, досталась колкая прохлада борея и всё собранное в лесу добро, то щеки Лючии коснулось легкое дыхание июньского ветерка, а в руках у нее каким-то чудным образом оказался эдельвейс. Теперь она уже не удивилась, когда рядом с нею вырисовался призрак. Этот призрак был другой, совсем не страшный, в отличие от видения из ночного кошмара. Фантом имел очертания и облик молодого человека лет двадцати пяти-тридцати, и, надо сказать, совсем недурно выглядящего молодого человека. Пронзительный взгляд его карих глаз, черные, как смоль, вьющиеся волосы и плутоватая усмешка очаровали бы любого.

— Ты кто? — шепотом спросила Лючия, опасаясь, как бы ее спутника не обнаружили.

— О, — ответил тот. — Меня зовут Арсен. Я приходил к тебе вчера вечером, но ты испугалась. Прости меня за столь дерзкую выходку.

— Так ты привидение? — она взяла на себя смелость дотронуться до фантома, однако пальцы прошли сквозь его оболочку.

— Полагаю, что так. Назвать себя человеком я пока не решаюсь. Ты не представляешь, как выручила меня!

— Выручила? — смутилась Лючия.

— Ты думала обо мне. До недавней поры я был обделен вниманием, и если бы не явился к тебе, то окончательно бы погиб! Но довольно разговоров, еще немного — и нас заметят. Давай куда-нибудь улетим!

И тут монашка обернулась.

— С кем это вы шепчетесь, сударыня? — подозрительно спросила она.

— Я? Я пытаюсь вспомнить строки из «Гамлета», — нашлась девушка.

— А мне уж было подумалось, — проворчала монахиня и на всякий случай посмотрела по сторонам.

Когда она наконец отвернулась, Лючия перевела дух.

— Где ты, где? — она поискала глазами призрак, но того точно след простыл.

— Тсс, ни звука! — прошелестел ветерок над самым ее ухом. Что-то теплое легко-легко коснулось ее кожи, и внезапно по всему телу разлилась такая нега, такое волшебное чувство безграничной любви, что она буквально растаяла в призрачных руках Арсена. — Летим сейчас! — сказал он, и тут произошла удивительная вещь: ноги Лючии оторвались от земли, с уст слетело короткое «Ах!», а через секунду монахиня-сопроводительница на ее глазах превратилась в черную бусинку, нанизанную на светло-желтую нить тропы, что вела к лесу.

В правдивость происходящего верилось с трудом. Вероятнее всего, это был сон. Да, конечно, сон! Разве согласилась бы на такое Лючия в реальной жизни?! Носиться по небу с каким-то призраком! Первым делом она обратилась бы к психиатру, стала бы принимать успокоительные таблетки… А во сне можно и голову потерять.

Сколько неземной радости заключено в полетах, сколько невыразимого блаженства!

Они перепробовали множество разных способов передвижения в воздухе: и волчком, и зигзагами, и на спине. Несколько раз Арсен отпускал Лючию в свободное падение, а она совсем не боялась, будучи уверенной, что грезит. Тем более он всегда успевал подхватывать ее у самой земли. По временам он делал такие виражи, что захватывало дух. Потом они летели, пристроившись за стаей диких гусей, а напоследок призрак без предупреждения начал резко снижаться и ворвался в притихшую чащу, вспугнув с десяток пернатых.

О своей попечительнице, аббатисе, девушка даже не вспоминала. Также мало ее заботило и то, что скажет в свое оправдание монашка-надзирательница, вернувшись в аббатство без подопечной. Белые известняковые стены Фонтевро вскоре растаяли в ее памяти, как прошлогодний снег.

Петлять по лесу было не очень-то удобно. Всякий раз казалось, что еще немного, и они врежутся в дерево, однако Арсену чудом удавалось избежать серьезных столкновений. Ему всё нипочем, ведь он призрак, а вот Лючии приходилось несладко: ветки то и дело хлестали ее по лицу, натянутая между стволами паутина прилипала к платью, да мошкара не давала покоя. Наконец они вырвались из лесного чертога — впереди простиралась зеленая равнина с раскиданными тут и там домиками и мельницами. При виде этого живописного поселения Лючия пришла в восторг: редко когда случится наблюдать французскую провинцию с высоты птичьего полета.