Олег Бондарь - Врата в преисподнюю

— Что об этом теперь говорить… — наконец, произнесла Таня. — Все равно уже слишком поздно…

— Почему? — возразил я. — Если я мертв для того мира, что мешает нам быть вместе в этом?

— Нет… Я не могу…

— Что тебе мешает?

В ее глазах отразилась такая вселенская печаль, что мне стало не по себе…

— В этом мире мы всего лишь временные. А в том, ином, можно жить вечно. И хорошо жить… Глупенький, зачем ты отказался?..

Мне показалось, в ее глазах взблеснули слезинки.

Однако, Татьяна слишком быстро, быстрее, чем мне бы того хотелось, смогла совладать с чувствами и взяла себя в руки.

— Ты — хороший парень, Андрей… Возможно, я когда-то и питала к тебе нежные чувства. Только все осталось в прошлом. Ты должен смириться и не смущать меня нелепыми предложениями, а себя не тешить беспочвенными надеждами. К тому же, нынешним разговором ты окончательно возвел между нами непреодолимую стену. Вспомнив, что с тобой произошло, ты стал опасен для нашего мира и я обязана что-то предпринять… Конечно, трудно предположить, что кто-то поверит твоему бреду, если ты захочешь предать его гласности, и, все же, в иных делах, не лишнее — перестраховаться… Ты меня поставил в безвыходное положение. При всем моем к тебе уважении, теперь я должна относиться к тебе, как к врагу…

— То есть?..

Она сумела прочитать не прозвучавший вопрос.

— Нет, сама я ничего предпринимать не буду. Но наш разговор не может долго оставаться тайной. Я просто обязана сообщить о нем…

— А если, нет?

— В таком случае, они сами о нем узнают. И, тогда я также буду причислена к предателям…

— Как они узнают?

— Есть много способов…

Я чувствовал, что Татьяне нелегко говорить, ведь, практически, она выносила мне смертный приговор…

— И сколько у меня осталось времени?

— Не знаю. Не думаю, чтобы слишком много…

В ее голосе было столько безнадежной обреченности, что мне стало дурно. Внезапно я во всей полноте осознал, что услышанное — не шутка, что все очень и очень серьезно.

Да и на что, собственно, я мог рассчитывать?

Что надеялся услышать в ответ на никому не нужные разоблачения?

Глупо было ожидать раскаяния и сочувствия, тем более неуместными выглядели бы восхищения моими умственными способностями…

Нашел то, что искал…

Разве можно винить Татьяну?

Она такая же игрушка в чужих руках, как и я. Она всю жизнь работала на некую, непонятную для меня, перспективу, и, с чего ради, вдруг должна от нее отказываться?

Только потому, что я оказался полным идиотом?..

Жестом я приказал бармену принести еще коньяк.

Татьяна сидела напротив и, молча, смотрела мне в лицо. Теперь она была совершенно спокойная, и невозможно было угадать, о чем она думает?

— Эх, Танюша, Танюша… — произнес я, сам не знаю почему. Но уж точно не для того, чтобы ее разжалобить.

Она все так же, молча, изучала меня.

— А как все хорошо начиналось. Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Ты ведь тогда уже прекрасно знала, что собой представляет Монастырище, и как умело притворялась удивленной и ничего не ведающей…

— Андрюша, я не притворялась. Ты действительно преподнес мне сюрприз. Я заинтересовалась урочищем, как научный сотрудник. Я ведь историк по призванию. В то время я не могла и предположить, что отыщу путь в иной мир. Ведь, до тех пор он мне не был известен. Я не имела права знать, где находятся такие пути. Я была простым передаточным звеном…

Она говорила тихо, спокойно, и я ей поверил.

— Ты хочешь сказать, что совсем ничего не знала?

— Да. Я, как и вы, попала в иной мир совершенно случайно. И, наверное, волей судьбы, мы оказались именно в том мире, с которым я давно связана прочными нитями…

— Что, наверное, помогло тебе в продвижении по службе?

— Нет. Даже — наоборот. Я узнала то, чего не должна была знать. А нарушения иерархии не поощряются нигде.

— И, все же, ты, по-прежнему, в фаворе?

— Может быть…

— Танюша, а давай забудем обо всем, словно бы, ничего и не было. Черт с ним, что произойдет завтра. Сегодня ведь мы можем оставаться друзьями, как прежде?..

На мгновение показалось, что она мне откажет.

Но, нет…

Тень замешательства скользнула по ее лицу и исчезла. Черты разгладились, девушка даже попробовала улыбнуться.

— А у нас получится?

— Не знаю. Но что нам мешает, хотя бы, попытаться?

И мы попытались.

Еще посидели в кафе, затем долго бродили уютными столичными парками, болтая ни о чем, тщательно избегая запретной темы. А вечером, когда день погас, и улицы озарились светом фонарей и рекламных щитов, она, все же, пригласила меня к себе.