Олег Бондарь - Призрачно всё

— Есть на чем записать?

Я достал из барсетки блокнот и ручку.

— Ты чем занимаешься? — спросил, когда закончили с формальностями.

— В отличие от некоторых бездельников — работаю.

— И ни минутки свободного времени?

— Увы… — мне послышалась грусть, не исключаю, что — наигранная.

— А ведь я твой должник, Солнышко…

Снова накатила волна стыда за минувшую пятницу.

— Славик, все нормально. Я вечером перезвоню. Цем-цем-цем… — и короткие гудки.

После ее «цем-цем» настроение снова улучшилось. Я залпом допил пиво и заказал еще.

Несколько раз я набирал номер Влада, но автоответчик равнодушным голосом сообщал, что абонент недоступен и советовал повторить попытку позже. Я следовал его инструкции, пока не надоело.

Было уже около шести, но обещанного Наталкой звонка я так и не дождался.

От нечего делать, развалился на диване и стал щелкать каналы, но ничего интересного в безмозглом ящике не отыскал. Когда и это надоело, заварил кофе, вышел на балкон. Свобода, которой я радовался еще несколько часов назад, начинала утомлять. Я не знал, что с ней делать.

Вечер был тихий, приятный. Внизу во дворе резвились дети, однако их крики не нарушали гармонии угасающего дня, естественно сливались с голосом природы, который хоть и с трудом, но пробивался сквозь плотную оболочку цивилизации. Прислушавшись, можно было различить лягушечий хор, доносившийся с речки, лай собак в частном секторе, беззаботный галдеж выделывающих замысловатые пируэты неугомонных стрижей. Солнце уже спряталось за видневшейся на окраине высоткой. Розовый закат потускнел, небо, утратив дневную свежесть, все плотнее укутывалось в серое одеяло.

Я любил свой балкон, мог часами смотреть на небо, прислушиваться. Ощущение оторванности от мира вносило в душу покой и умиротворение. Только сегодня блаженное и столь любимое чувство не спешило усладить душу. Слишком напряженным и насыщенным выдался уходящий в небытие день.

Взвыла на автомобильной стоянке сирена сигнализации. Вечерний покой окончательно нарушился, его жирной чертой перечеркнуло грубое вторжение извне.

В комнате по-прежнему надрывался телевизор, причудливые тени от экрана бегали по стенам. Я приглушил звук, закрыл балконную дверь, задернул штору и отправился на кухню.

Хотелось чего-то выпить, но ничего не было. На душе поселились грусть и пустота.

Квартира, всегда уютная и любимая, казалась чужой и неприветливой. Одиночество, о котором мечтал, вдруг стало невыносимым.

С тоской посмотрел на мобильник. Пропущенных вызовов не было, и звонить в ближайшее время он не собирался. Пальцы пробежались по клавиатуре, на маленьком мониторе высветилась телефонная книга…

В последний миг я вынудил себя отказаться от задуманного. Спрятал телефон в карман и выглянул в окно. На дворе уже стемнело, лишь возле соседнего подъезда сиротливо мигала доходящая лампочка.

Пойти, что ли напиться?

Я достал из бумажника несколько купюр, выключил телевизор и уже собрался выходить, когда услышал проворачивающийся в замке ключ.

У меня не было причин опасаться воров. Поживиться в моей малометражке нечем. Врагов тоже не имелось, хотя полностью быть уверенным невозможно.

Мысли метеором пронеслись в голове. И, тем не менее, паники не ощущалось.

Я по-прежнему стоял у двери, и словно зачарованный удавом кролик, наблюдал за тем, как поворачивается защелка замка. Только во взгляде моем было больше интереса, чем страха. В какой-то миг захотелось помочь неизвестному визитеру и распахнуть перед ним дверь, настолько неумелыми и мучительно долгими были его действия.

Наконец, замок щелкнул в последний раз, и дверь открылась. Мое изумление зашкалило выше нормы.

— Наталка?

— Привет! — она чмокнула меня в щечку, а я продолжал истуканом стоять посреди прихожей не в состоянии осознать происходящее и, тем более, поверить в него.

Девушка, между тем, по-хозяйски направилась в кухню, где водрузила на стол огромный пакет. По дороге она заглянула в зеркало, увидела так и не стертую надпись, довольно улыбнулась.

— Я не испугала тебя?

— Скорей удивила.

Наталка хмыкнула.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

Господи, я не знал, что еще можно сказать. Логичней было ущипнуть себя за лодыжку и, как следствие, проснуться одному в пустой квартире. Вот только возвращаться в реальность не хотелось. Мне нравился сон, и я хотел, чтобы он продолжался.