Ольга Коханенко - Хома Брут

– Какой такой случай? – сдавливая порося, недоверчиво пристал ритор.

Богослов надулся как помидор, но все же ответил:

– Сам бывший ректор семинарии тронулся умом. Давно это было, откуда вам, мазунчикам, знать!

– Брешешь! – не поверил Хома.– От молитв?!

– Вот те крест, не брешу! – Халява перекрестился.– А вы, стало быть, не слыхали про ректора Варфоломея?

Хома и Тиберий отрицательно замотали головами. – Шо еще за Варфоломей? – допытывался ритор.

– Всем известно, бывший ректор.– Халява авторитетно сплюнул себе под ноги.– Очень любил молиться! Все искал древние церковные книги, священные писания.

– Что-то я всех ректоров знаю, а о таком ни разу не слыхивал,– хмыкнул философ.

– И шо, нашел он эти самые книги-то?! – от любопытства у Тиберия загорелись глаза.

– Темнота! – хохотнул богослов.– Про Варфоломея просто нигде не пишут, так как семинария его стыдится. Было это лет сто назад, уже никто ничего и не помнит толком. Но знающие поговаривают, что так зашел у него ум за разум, что ушел он в затворники и объявил себя борцом с нечистью, представляете? – Халява грубо заржал.

Хома с Тиберием недоверчиво сощурились. Порося завизжал. Ритор сморщился и засунул веревку с жупана в пасть развопившемуся поросю.

– Было-было,– подтвердил Халява.– Совсем спятив, он утверждал, что сама семинария полна нечисти! И стены ее прокляты! А однажды ночью, говорят, стащил все серебро из семинарии и исчез. Так его и не нашли.

– Да как же он утащил столько серебра? – неуверенно буркнул Хома.

– Этого не знаю,– отмахнулся Халява.– Может, помог кто? А может, и не много его было, того серебра. Только я думаю, он и тронулся-то от излишнего усердия. Какая еще нечисть в семинарии может быть?

– Знамо, кака нечисть! – вступился Тиберий.– Сейчас ее особливо много развелось, всем известно! И тогда наверняка была!

– Ну-ну,– рассмеялся Халява.

– А шо?! – вскинулся Тиберий.– Даже на нашем рынке ведьм полно! Сегодня так и хватали меня! И проклинали! И руки у всех нечистые, и морды поганые! Еле ноги унес!

– Надо было на хвосты им плевать! – с сочувствием посоветовал Хома.– Всем известно: увидишь ведьму – сразу плюй ей на хвостик, она и спужается!

– Ничего! Я и так от них отбился! – ритор надул грудь колесом.– Не так-то просто схватить Тиберия! – Он наклонился, чтобы поцеловать свою добычу в пятачок.

Громко завизжав, порося извернулся – и как выскочит у Тиберия из рук! Плюхнувшись ритору на сапоги, скотина издала истошный вопль и, задрыгав маленькими ножками, рванула в толпу.

– Держи его! – только и успел крикнуть Тиберий.

– Аминь! – пропел ректор и стал крестить воздух во все стороны.

Как по команде Халява и Тиберий бросились за поросем. Рослому Халяве никак было не протиснуться; с трудом пробираясь в толпе, он отстал. Толкаясь, шустрый Тиберий вырвался вперед, но тотчас отхватил такого тумака от какого-то бурсака, что повалился на землю и застонал.

Наблюдая за ними, философ решил действовать хитрее. Упав на четвереньки, он юркнул за скотиной прямо между ног стоящих. Хватаясь за колени и промежности, бурсаки охали, осыпая Хому проклятиями, но он неудержимо двигался вперед.

Глупый порося несся аккурат в сторону ректора. У философа защемило сердце от страха. Еще один прыжок, и удирающая скотина вырвется из толпы. Изловчившись, Хома оттолкнулся руками и, проехавшись на пузе, схватил животину за вертлявый хвостик. По площади разлетелся отчаянный поросячий визг.

– Это что такое? – прервав чтение, ректор нахмурил кустистые брови.

Толпа враз зашумела и с гоготом расступилась, открывая замершего на четвереньках Хому, еле удерживающего за хвост ошалевшего от страха порося. Осрамившись, семинарист скованно потянулся, стараясь удержать скотину за скользкие бока, чтобы унять:

– Молчи ты! Иди сюды!

Порося обиженно заверещал и лягнул Хому в нос.

– Ай! – вскрикнул философ и выпустил его. Порося мгновенно обогнул улюлюкающую толпу, которая все ж не решалась нападать на него перед взором ректора, и, прихрамывая, в полминуты унесся с площади. Не выдержав, бурсаки повалились со смеху. Дисциплина была окончательно нарушена.

– Снова промышляете воровством? – раздался над головою философа сердитый голос ректора, и бурсаки неохотно притихли. Ректор сделал несколько шагов, подойдя к Хоме, лежавшему в пыли с распухшим, как слива, носом.– Хорошо же, отдохни пока,– ректор обвел глазами бурсаков и махнул рукой.– Отправляйтесь все с Богом!