Александр Ермак - Ночь рыжей луны

Эндрю, поменяв три карты, также не удержался и пожаловался:

– У меня такая поставщица на одном из хуторов в Провинции образовалась, а жена ждет третьего и никуда не отпускает…

Виктор, выложив стрит-флеш и прибрав банк, усмехнулся:

– Эх, вы – женатики-страдальцы. Скоро к вам и Серж добавится.

Инспектор, мрачно глядя сквозь карты, вновь попросил:

– Борис, плесни еще!

Друг подошел с бутылкой:

– Мне не жалко, но…

– Это мое личное дело, – резко ответил Серж. – И чего вы все вокруг да около, все о бабах, о бабах. Спросите уже напрямую: «Серж, ты правда хотел убить учителя?»

Борис, чтобы успокоить друга, так и сделал, спросил:

– Серж, ты правда хотел убить учителя?

Инспектор влил в себя очередной бокал кальвадоса:

– Не правда… Но я чуть не убил его. Хотя… врачи ничего не обещают.

Никто не бросился его утешать-успокаивать. Друзья продолжили играть, потягивая из бокалов. Только делали они это теперь молча. Все хотели помочь Сержу, но не знали как. Инспектор же, раз за разом сбрасывая карты, принялся рассматривать многократно виденную им коллекцию Бориса. Она представляла собой несколько десятков банок и баночек, находящихся за стеклом в шкафу. В емкостях плавали заспиртованные уродцы – человеческие зародыши. Некоторые из них были без рук, некоторые с одной ногой. Еще были с деформированными головами и даже сросшиеся сиамские близнецы.

Собирать эту коллекцию начали еще родители Бориса – врачи-акушеры. Он продолжил пополнять ее, получая новые экспонаты из местного родильного дома. Кроме детей-уродцев, в отдельном шкафу у него собиралась собственная коллекция – любопытные части трупов: сросшиеся пальцы рук и ног, мужские гениталии чудовищных размеров, глаз с двумя зрачками…

Серж пригляделся к руке с шестью пальцами и вспомнил, что у найденной женской кисти их было пять, как и у всех нормальных людей. Почему-то подумал: «За это нужно выпить!» Он продолжал так быстро накачиваться кальвадосом, что Борис все-таки не выдержал и заметил, почти как Леда в «Бешеном коте»:

– Не слишком ли ты торопишься?

Инспектор отрицательно мотнул головой. Однако, он, похоже, действительно торопился. Чтобы не думать о раненном им учителе, Серж торопился и в игре, и в выпивке, забыв, что за весь день ни разу не поел. Друг, в конце концов, отказался подливать:

– Серж, тебе хватит.

– Мне решать: хватит или нет!

– Ты пьян! Спроси хоть Эндрю, хоть Виктора.

Эндрю кивнул:

– Пьян.

Виктор развел руками:

– Пьян, дружище.

– Да что вы понимаете в выпивке? – поморщился Серж. – Я же всегда любого из вас мог перепить, – он резко встал и его качнуло, повело в сторону.

Борис поймал инспектора в свои объятья. Виктор тоже встал:

– Давай, я отвезу Сержа домой на его машине. Потом возьму себе такси.

Инспектор обиделся и отвел от себя руки Бориса:

– Я сам.

Теперь уже бдительный Виктор поймал падающего друга:

– Поехали, Серж, поехали.

Только убедившись в том, что ноги его совсем не слушаются, Серж согласился на помощь.

По пути Виктор внушал задремавшему инспектору:

– Все знают: у тебя неприятности. Но будь осторожней с выпивкой, иначе станешь моим пациентом. Алкоголизм приобретают легко, а вот расстаться с ним очень сложно…

– Расскажи моему деду!..

И этой ночью Сержу не было покоя. Инспектор снова и снова видел Провинциальную, пистолет, лежащего в лужице крови учителя. Сержа бросало то в жар, то в холод. Он раз за разом просыпался. Снова пытался утопить себя в нетрезвом сне.

На работу явился с запахом перегара. Кто-то, похоже, тут же доложил об этом шефу. Тот вызвал к себе. Внимательно осмотрел подчиненного и, как заметил Серж, потянул носом, очевидно, проверяя информацию. Разочарованно покачал головой:

– Садись! Ты меня очень расстраиваешь. Подумай, а действительно ли это твоя работа?

– Как это? – растерянно переспросил инспектор.

Начальник полиции смотрел на него в упор:

– Может, тебе уволиться?

Серж, по-прежнему не понимая, нахмурился:

– Почему это уволиться?

Шеф пожал плечами:

– Такое ведь может случиться с каждым. И у меня похожий случай был. В самом начале моей карьеры… Преследовали мы на выходе из холмов контрабандистов. Тогда они были очень наглыми, даже вступили в перестрелку с нами. Бой был тяжелым. Двоих наших сотрудников ранили, и меня тоже зацепило. Но я оставался с товарищами, прикрывал их огнем, пока они подбирались поближе к преступникам. Те, через какое-то время почувствовав, что дела их плохи, кинулись врассыпную. Каждый спасал свою шкуру и стрелял во всех, кто появлялся перед ним. Один бежал прямо на меня. Я, конечно, выстрелил. А это, как потом выяснилось, был не контрабандист, а местный крестьянин. Его преступники под дулом пистолета заставили помогать перевозить их вещи. В суматохе боя он решил перебежать к полиции, но я выстрелил в него и… убил. Крестьянин умер не сразу. Еще несколько минут он молча смотрел на меня. В его глазах была и боль, и усталость, и упрек. Без кормильца остались жена и четверо детей… Такая вот у меня была история, так что все понимаю.