Ольгерд Росс - Последняя эволюция

− И что нам теперь делать? − Айкон не на шутку перепугался. Глазами он уже видел тени на дальних скалах, которые принадлежали первым волколакам, выбравшимися на ночную охоту. Разум же отчетливо твердил ему, что смерть уже начала дышать в затылок.

− Видишь вон тот каменистый холм? − поинтересовался Вацлав. − Тот, что окружен деревьями?

− Думаете, там есть укрытие? − с надеждой в голосе предположил Айкон.

− Вряд ли, − Вацлав сразу же отмел предположение спутника. − Но холм достаточно высокий и крутой. Волколаки не смогут забраться наверх, в отличие от нас. Можно переждать ночь там, главное, чтобы не пошла атомная завеса.

Добраться до холма Айкону не составило большого труда. Это было не трудно, учитывая, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, уступив свое место на небе луне, а позади уже слышался зазывающий вой волколаков, наметивших себе потенциальных жертв. Нюх у этих вполне реальных исчадий ада был превосходный. Они были сродни акулам; могли учуять добычу за сотни миль. Акул, кстати, Айкон ненавидел куда больше. Акул и еще змей. Это были единственные животные, которым было плевать на какие-либо изменения окружающей среды. Они появились на планете еще задолго до динозавров и почти не изменились с тех самых пор, выказывая свою универсальную приспособленность к любым условиям жизни, поэтому у многих Homo superior они вызывали неподдельный ужас.

Холм действительно оказался хорошей крепостью для обороны против ночных чудищ. Хотя назвать эту груду камней холмом было сложно. Это, скорее, напоминало сросшееся нагромождение различных горных пород и разнокалиберных скал, устремившихся ввысь. Рядом находился небольшой пруд с мутноватой желтой водой, а подле пруда росло три раскидистых дерева, в которых по форме листьев Айкон узнал то, что когда-то называлось дубом. Ботанические словари переписывать никто не стал, решив, что растения по своей сути почти не изменились, поэтому при выпуске новых книг ограничились лишь вставкой некоторых поправок.

Вода в пруду была пригодна для питья только в экстремальных условиях, но, заметив, что походная фляжка почти пуста, Айкон плотно заткнул ее пробкой, отложив запас на черный день, а потом зачерпнул полную кружку мутноватой воды и залпом выпил ее, несмотря на вероятный высокий уровень всяческого радиоактивного мусора. Вацлав же прежде, чем наполнять свою пустую флягу вставил в ее горлышко небольшую трубку, в которую был загнан миниатюрный фильтр.

− Черпайте прямо так, − посоветовал Айкон, взбираясь на скалу.

− Не забывай, что у меня только три почки, − напомнил ему Вацлав, не отрываясь от своего занятия. − У тебя-то все четыре и печень в порядке. Ты отфильтруешь всю гадость из этой водички и не моргнешь, а мне может быть худо.

− Ваши проблемы, нечего было глушить алкоголь целыми днями, − Айкон нашел самую высокую точку и уселся на ней, чтобы следить за передвижениями волколаков.

− Не груби старшим! Хотя, я с тобой согласен, но это весьма коварный и дешевый продукт, − согласился Вацлав, закупоривая фляжку и набирая воду в свою кружку. − Нам с четырьмя почками нужно выдуть несколько литров, чтобы почувствовать эффект, а в двадцать первом люди, говорят, падали уже от первых двух стопок. Однозначно вредный и крайне лишний продукт, поэтому я не удивлен, что он пережил все. В этом мире нет ничего, что пошло бы нам только на пользу, здесь только вред.

− Залезай уже! Хватит философствовать! − Айкон занервничал. Несколько волколаков уже приближались к скромному оазису. Разглядеть их детально еще не получалось, но можно было не сомневаться в том, что они увидели человека, стоящего недалеко и вполне готового к употреблению.

Вацлав успел забраться наверх как раз в тот момент, когда первый волколак оказался у подножия каменного холма. Зверь рычал от злости, а его собратья по стае отвечали ему тем же, как бы упрекая зверя в том, что он упустил такую легкую добычу. Вацлав же спокойно уселся как можно дальше от края и начал смаковать отфильтрованную воду, слегка сдобренную небольшой толикой минералов и витаминов, подсыпанных из небольшого походного коробка, который мужчина извлек из своего нагрудного кармана. Айкон же с интересом, рассматривал скапливающихся возле оазиса волколаков.

Звери выглядели куда более пугающе, чем описывалось во всяких научных книжках. Волколаки были крупнее самого обычного волка. У основной их массы была черная взъерошенная шерсть, местами выдранная или вросшая в кожу. У отдельно взятых особей оттенки шерсти варьировали от бурого до пятнистого. Глаза в глазницах располагались настолько глубоко, что с первого взгляда казалось, что их попросту нет, и что на тебя смотрит не живое существо из плоти и крови, а оживший мистическим образом собачий скелет, обтянутой выдубленной кожей. Губ у волколаков не было, вместо них сразу же открывался живописный и устрашающий вид на набухшие десны и острые зубы, по которым стекала желтоватая слюна, содержащая едкое вещество, вызывающее заражение крови у жертвы. Самим же волколакам их собственная слюна не причиняла ровным счетом никакого вреда. Вой этих существ заставлял каждый раз вздрагивать, а рык волколака напоминал нечто среднее между лаем собаки и ревом льва, и тоже не вызывал приятных ощущений. Учитывая, что зверей внизу скопилось более, чем достаточно и все они не могли закрыть пасти, Айкон посчитал, что уснуть будет невозможно. А Вацлав мирно захрапел почти сразу же после того, как допил свою воду вприкуску с сухарем с изюмом.