Ирина Мутовчийская - Владивосток. Хай-шень-вэй. Книга первая. Бутраммусс. Юноминчен. Миллионка

Когда Мей начинала избивать служанок и ругаться с остальными женами, юноша просто прятался в глубины кровати под балдахином и задергивал занавески, которые отделяли кровать от комнаты, и сидел там пока скандал не утихал. Потом за ним приходила его любимая наложница. Она тоже была красавицей, но говорила так тихо, что разобрать ее слова мог только он, Конек. Наложница тоже не любила скандалов и старалась не попадаться на глаза старшей жене.

Вот уже третью ночь Коньку снилась Мей. Если уж на, то пошло, он хотел бы увидеть во сне и других жен и наложниц, но каждую ночь во сне ему являлась только Мей. Вот и сегодня сон Конька был все о том же, о его старшей жене. Конек открыл глаза, потянулся и посмотрел на ту сторону кровати, где спала Яшма. Вздохнув, юноша тихо оделся и ушел.

Ему отчаянно хотелось сначала поцеловать Яшму, потом приласкать, но он знал, что у Яшмы сегодня тяжелый день. Все женщины родового дома Яшмы собирались сегодня очистить от бесполезных деревьев и кустарников новую делянку под саженцы деревьев Бутрамусс. Конек неохотно оделся и поплелся в родовой дом. Там он позавтракал и отправился досматривать сны. Дело шло к обеду, когда юношу разбудили громкие голоса.

Топот множества ног, звук литавр, громкие голоса, все эти звуки испугали Конька, и сон его мгновенно слетел. Тихонечко открыв дверь дома, он выглянул на улицу и тут же попытался нырнуть обратно в глубины дома, но было уже поздно. Его увидели! Перед родовым домом Конька стояла толпа односельчан.

Когда круг раздался, юноша увидел пышный паланкин, около паланкина стояло пятнадцать-двадцать человек одетых в яркие одежды. Вглядевшись, юноша узнал в этих людях своих слуг. Шум стих, и на площадке перед домом повисла тишина. Двое слуг подскочили к паланкину и раздвинули занавески. Конек застонал. В даме, которую слуги спустили на руках, он узнал старшую жену. Сон, к сожалению, опять оказался вещим. Конек стоял застыв как столб. Мей, его старшая жена, увидев, что муж никак не реагирует на ее прибытие, бросилась прямо на землю и завыла. Она посыпала голову пылью и билась головой о землю. Односельчане Конька затихли. Прекратились даже перешептывания.

– Ты оставил меня, – высоким голосом заголосила женщина, – и днем и ночью я вспоминаю про твою любовь! Моя постель холодна! Никто не ласкает меня!

Мей поползла, бухаясь, время от времени, лицом в пыль. Однако внимательный человек мог бы заметить, что Мей старается не запачкать наряд. Лицо, руки – это пожалуйста, но платье в любой ситуации должно было остаться чистым!

– Ты называл меня самым ярким цветком в букете! Ты называл меня, – тут Мей назвала Конька интимным прозвищем, и напомнила возлюбленному, каким именем он называл ее на ложе любви. По рядам сельчан прошел гул. В деревне не любили выставлять напоказ свои отношения. А Мей, аккуратно поправив причёску, вдруг заговорила обыденным голосом.

– Когда ты ушёл, – начала она свой рассказ, – я ждала тебя, не веря в то, что ты бросил меня. Ты исчез, исчез и твой любимый слуга. Правда, негодник объявился через неделю, но один, без тебя. Он рассказал странную историю. Когда ты ушел, этот ничтожный попытался уйти вместе с тобой. Однако ты категорически запретил слуге идти за тобой. Как ты помнишь, ты спас слугу от страшной смерти и поэтому этот мальчишка поклялся всегда быть рядом с тобой. Когда ты ушел, он, вопреки твоему приказу, последовал за тобой. Однако дойдя до рощи из странных деревьев, он не смог найти даже тоненькой тропинки между деревьями и ему показалось, что деревья живые. При его приближении деревья просто смыкались, чтобы не дать пройти дальше.

Слуга провел два дня у кромки рощи, но ты не возвращался, и поэтому слуге не оставалось ничего другого как вернуться в наш дом. Я не очень-то поверила рассказу глупого юноши и продолжала тебя ждать. Однако, когда минуло полгода, я поняла, что нужно принимать какие-то меры. Деньги подходили к концу. Нужно было на что-то жить. Сначала я выгнала из дома трех младших жен. Потом продала наложниц. К сожалению, всех продать не удалось, пришлось оставить твою любимую наложницу, так как ее трех сыновей, вернее, твоих трех сыновей, нужно было кому-то воспитывать. Время шло. Нужно было содержать дом, кормить слуг, твоих детей и их мать.

Пришёл черёд продавать драгоценности. Особенно жалко мне было продавать нефритовое ожерелье, которое ты мне подарил на свадьбу. Когда же закончились деньги от продажи драгоценностей, я решила, что с тобой случилась какая-то беда. Ты всегда был мягким и добрым человеком. Не мог же ты просто так, без причины, бросить свою семью. Мне пришло в голову, что вероятно воинственные племена варваров взяли тебя в плен и держат в качестве раба. Позвав твоего любимого слугу, я отправила его тем же путем, которым он шел за тобой, и велела привести тебя назад любой ценой.