Алиса Буйских - Стрела времени. Прошлое, которого не было

– Да, я тоже видел, правда, непонятно, что именно. Надеюсь, аппаратура всё записала.

Они продолжали наблюдать, но продолжительное время всё оставалось без изменений. Пилоты старались не говорить между собой, капитан знаками показал, что он подползёт поближе, и медленно, осторожно стал продвигаться вперёд.

Время Астерискуса близилось к концу, «синий день», как его прозвали в команде, медленно, но неуклонно умирал, колючая маленькая звёздочка продвигалась по небосводу к линии горизонта и заходила, опускаясь за далёким лесистым всхолмьем. Угольно-чёрные тени от окружающих предметов становились длиннее и размазаннее.

Внезапно точно большое угрюмое облако закрыло всё вокруг; окружающие предметы, и без того слабо видимые в лучах заходящего светила, словно расплылись в молокообразном сером тумане. Никаких резких контуров, никаких тёмных теней – лишь полупрозрачная белёсая хмарь, поглотившая привычный мир, ставший тусклым и призрачным. Даже огромная махина «Звёздного странника» казалась зыбкой и нереальной. И в этой застоявшейся мгле было что-то ещё. Александр чувствовал присутствие чужой силы – пагубной, зловещей, опасной для человека. Будто нависший над космолётом сумрак, наливающийся ознобной чернотой, был живым, разумным и противостоящим людям существом, осматривавшим всё кругом мертвящим взором.

Капитан попытался оглядеться по сторонам, видимость была нулевая, но внутренний голос, а он никогда ещё его не подводил, говорил, что на него смотрят, за ним наблюдают.

Стена кромешной тьмы подбиралась тихо, неспешными крадущимися шагами. Он просто физически ощущал, как неизбывная темнота накатывала плотными волнами и накрывала его с головой. Она была видима и, кажется, даже чувствовалась на ощупь: вязкая и тягучая, обволакивающая всё кругом. Мрак был сейчас не обычным отсутствием света, а вполне самостоятельным явлением, почти материальным предметом, казалось, протяни руку – и потрогаешь его.

Непроглядные потёмки взметнулись до самого неба. Лавина мрачного отчаяния захлестнула его сознание, сминая всё на своём пути, разрушая вмиг ставшими невесомыми заслоны, которые пыталось поставить перед ней одурманенное сознание. Холодная боль впилась ледяными когтями прямо в сердце и словно высасывала из него саму жизнь. Неизбывная ненависть окружала со всех сторон, и озлобленная бессильная ярость душила его. Сознание мутилось и расплывалось. Собрав воедино всю свою волю, Александр попытался сбросить с себя это обморочное наваждение, но опьянённый разум отказывался повиноваться. Мутная пелена плескалась перед его глазами. Последние преграды трещали по швам, и, казалось, вот-вот должно было произойти непоправимое…

Артёму внутренне совсем не нравилась эта вылазка.

«Ради чего мы попёрлись сюда? Что мы тут хотим увидеть? Поставить побольше камер, да и всех делов, – рассуждал он про себя, но, конечно, не мог отказаться от предложения командира. – Ну, если уж ему так хочется. Пускай. Посмотрим, хотя что тут смотреть, в принципе, – недоумевал он. – Ну, подумаешь, тень какая-то, мало ли от чего, при таком-то освещении от чего угодно мог быть этот силуэт. Облачко пролетело, аппаратура засбоила или ещё какая-нибудь ерунда».

Сколько они пролежали под брюхом корабля, неизвестно, но пока что он ничего особенного, необычного не заметил.

«Ну да, мелькает вроде что-то вдалеке. Звуки какие-то раздаются. Ну и что? Ничего такого, и чего капитан так всполошился?» – недоумевал старший пилот.

Он летал на корабле уже давно и считал, что всякое перевидал за свою жизнь. Ему представлялось, что уже ничего не может вызвать его удивления.

Резкий шум в наушниках заставил его насторожиться и отвлечься от медленно текущих мыслей. Высокий, неприятный и какой-то необычайно мерзостный, он напоминал то ли свист, то ли какой-то пронзительный заунывный вой. Артём никак не мог понять, откуда он мог взяться. Он длился и длился на одной ноте хоть не то чтобы очень громко, но звучал, не переставая, казалось, целую вечность. В конце концов, когда пилот уже решил, что это какие-то помехи в передающем устройстве, протяжный звук резко оборвался и замер в отдалении, так же неожиданно, как и начался.

Какое-то время Артём лежал, прислушиваясь, не повторится ли леденящий звук снова, – всё было тихо. Он облегчённо вздохнул и в этот момент заметил краем глаза силуэт, недалеко от крионных капсул мелькнувший по направлению к корабельному трапу. Предмет появился и ускользнул назад, в сгустившуюся темень.