Глеб Карпинский - Послушная незнакомка

Он принял его, не глядя, и выпил залпом. У него чего-то начинало покалывать сердце и болеть голова. Поэтому он удобно уселся на диване и поправил за спиной маленькую подушечку.

– Хорошая жена та, которая оставляет мужу допить ее бокал вина, – решил поостроумничать он.

Она злобно улыбнулась.

– Я просто не хочу напиваться. У меня сейчас свидание во дворе.

– Ну-ну… – не поверил муж. – Ты, наверно, опять решила прокатиться на велосипеде с этим бармалеем?

– Что ты! Сергей Павлович в прошлом, к тому же, он не в моем вкусе. Может быть, ты помнишь, того странного типа, который сидел за соседним столиком, когда мы были в торговом центре?

– Больно мне надо следить за всеми кобелями, вертящимися у твоей юбки… – ухмельнулся муж и вдруг вжался в диван.

В телевизоре взвыли трибуны болельщиков. Комментатор что-то комментировал несуразное. Она ничего не понимала, почему люди ликуют.

– Между прочим, тот тип, который продал нам бутылку, был вовсе не тип, а женщина. Ты совсем заврался, милый, и перестал замечать, что вокруг происходит. Для тебя работа прежде всего. Вот уже десять лет, кажется, ты ждешь повышения, и рад, как полоумный безумец, что тебя не уволили в прошлый месяц за прогул.

– Помилуй, но на работе возникло ЧП, прорвало трубы, нужно было срочно спасать товар, и шеф приказал всем явиться. Это нормальное явление. А я, между прочим, физически не мог. Ты сама знаешь почему. Как ему было объяснить мое отсутствие? То, что жена не пускает из дома?

– Ты мог перелезть через балкон к соседям, в конце концов, применить убеждения или даже силу, чтобы отобрать у меня ключи.

– Ну да, ну да… Убеждения… Тебя убедишь… Это уж точно. Ай, черт! Что творят!

И муж опять вжался в диван и схватился за голову. С экрана телевизора снова послышался вой разгоряченных трибун, переходящий в протяжное и радостное «Гоооллл!!!».

– Мне ужасно душно тут, – вдруг повысила голос жена. – Понимаешь? Да и не хорошо заставлять себя ждать.

– Ну-ну… Еще скажи, что он ждет тебя сейчас у подъезда, – усмехнулся муж, напряженно наблюдая за контратакой своей команды.

– А ты посмотри в окно.

– Буду я еще в окно смотреть… Важная птица. Ты бы его домой к нам пригласила что ли… Надо как-нибудь уже встретиться на Эльбе, а то неприлично даже становится.

– Зря ты иронизируешь, милый. Вот возьму и приглашу. Да только ты психанешь, наверно.

– И чего это я психану?

– А я думаю, психанешь.

Жена поднялась с дивана, подошла к зеркалу и стала наносить макияж, вглядываясь в свое отражение.

– Ну и чем Вы там займетесь? – проговаривал про себя муж.

Жена взяла в руки губную помаду и поднесла к губам.

– Не знаю, – сказала честно она, – я обещала ему, что выполню все его желания. Что мне скажет, то я и сделаю. Вот так.

– И с какой радости ты стала золотой рыбкой? – спросил муж, наливая себе вина из бутылки.

Сейчас он убедил себя окончательно, что жена специально пытается вызвать в нем приступ ревности и посмеивался про себя. В груди опять кольнуло. На этот раз боль была долгая и ноющая. Мужчина потянулся за бокалом в надежде, что это поможет.

– Адьёс, – поцеловала его в лоб супруга. – Вернусь через пятнадцать минут, не скучай.

Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Только пятнадцать минут, не более! – перекричал он телевизор. – Заодно хлеба купи.

– Тсс, сын спит! У него завтра контрольная, – приложила указательный палец к губам жена.

Она наклонилась, чтобы надеть сапоги. Молния заедала, но все же потом поддалась.

Ее практически трясло от злости и той самодовольной иронии, которую излучал ее муж. Слезы наворачивались на глаза, когда она царапала дверцы лифта, торопя их открыться, чтобы выскочить в объятия неизвестности. Ей было все равно, что будет вытворять с ней этот мужчина. Она готова была удовлетворить его похоть без колебаний и угрызений совести. Ей вообще не хотелось возвращаться домой. Дом как будто перестал существовать для нее в этот миг. Он не был больше ее крепостью, ее убежищем, где она могла чувствовать себя в безопасности. Ее трясло от мужа, от его прикосновений и объятий, от того, чем она с ним только что занималась. Теперь в ее доме жили чужие люди, и даже сын, казалось бы, ее родной мальчик, был ненавистен ей только потому, что был похож на мужа. Такой же безразличный, такой же прожорливый и упрямый. Муж, муж, муж, она вдруг захотела убить его, но не просто лишить его жизни, а чтобы он помучился перед этим, чтобы осознал всю степень своего преступления по отношению к ней. Именно он, как она считала, был виновником ее падения, именно он бросил ее в бездну разврата, жестоко унизил и оскорбил ее женскую натуру.