Илья Мартынов - Экспедиция «Нерей». Ближний поиск

– Приём. Говорит старший лейтенант, офицер-исследователь Джек Сэллендж. Сообщите, каково качество сигнала? Видно ли моё изображение и слышен ли мой голос? – продолжал он, всё также стискивая пальцами переднюю рамку телепорта.

– Погоди немного, они ответят, сейчас там самое ранее утро, – внезапно оживилась Энн, проснувшаяся минут десять назад. Её голос звучал на удивление звонко, даже немного по-командирски.

Джек вздрогнул. Он не ожидал, что Энн, едва не погибшая после тяжёлого удара посадочного шаттла о поверхность планеты, уже может нормально разговаривать. В памяти промелькнули страшные кадры их падения: стекло в её шее, мертвенно-бледное обмякшее тело, которое ему приходилось реанимировать. Джек не был врачом, но даже его биоинженерное образование позволяло заподозрить, что состояние офицера Энн Пэтроу явно критическое. С помощью регенератора он смог правильно обработать раны Энн, она получала нормальное количество питания, но на поправку почему-то не шла. Напротив, Джеку казалось, что день ото дня ей становилось только хуже.

Он подошёл к ней, взял за руку и внезапно для себя поцеловал тыльную сторону ладони, отметив, что она кажется слишком прохладной. На мгновение Энн стала ему родной и близкой, почти как старшая сестра. Джек почувствовал, что рамки субординации здесь уже не имеют значения: она больше не командир шаттла, не полковник, а он – не старший лейтенант. Они здесь одни в целой звёздной системе. Чтобы прогнать прочь эти мысли, он решил заговорить.

– Энн, ну почему же я не знал тебя такой раньше? – произнёс Джек неожиданно для себя и ощутил, как увлажнились его глаза. Он осторожно обнял ее, ощущая стойкий запах геля, оставленного регенератором на коже её шеи. В этот скорее технический, как показалось ему, запах жжёного металла вплетался аромат её взмокших от пота волос, разбросанных по белоснежной подушке.

Отстранившись, он увидел, как по ее сухим бледным щекам стекают слезы. Джек подумал, что за строгой внешней оболочкой высокого офицерского звания пряталась хрупкая уставшая женщина. Он чувствовал, что Энн тяжело осознавать свою беспомощность. Ей ещё никогда не приходилось ощущать себя столь слабой. Но для Джека она была самой смелой и выносливой на свете, потому что совсем недавно он понял, что её настоящая сила заключается не в выдержке, а в умении доверять и быть настоящей.

Он дождался, пока Энн задремлет, а её дыхание сделается более ровным и глубоким. Нужно было разобрать оборудование и компактно расставить его в их небольшом стеклянном павильоне. Вечерело, и окна-панели постепенно затемнялись. Переставляя один из контейнеров со сканирующим микроскопом, Джек невольно заметил своё отражение в одной из панелей и удивился, насколько он исхудал и осунулся. Всегда подтянутый и спортивный, он словно кому-то одолжил как минимум одну шестую себя. Лейтенант давно уже забыл о своём виде и состоянии, особенно в последние дни, когда его поглощали мысли лишь о здоровье Энн.

«Да, дружище, схуднул», – подумал он, глядя на себя в панорамное окно.

Джек поднял руки вверх, напряг бицепсы и с ужасом обнаружил, что они почти вдвое меньше, чем были полгода назад.

«Чёртова экономия на воде! Если бы не остановки в космосе из-за неполадок корабля, – пронеслось в его голове. – Так и дистрофиком можно скоро стать. А мышцы тут явно лишними не будут». Он посмотрел в сторону спящей Энн, стараясь не думать, что ему придётся носить её на себе.

Джек ещё раз вгляделся в свое отражение и, приоткрыв широкую челюсть, надавил пальцами на ввалившиеся щеки. Исхудавшее лицо огорчало не меньше ослабившихся бицепсов. Ему показалось, что его серые глаза, ещё совсем недавно живые и искрящиеся, погрузились на дно глазниц и теперь недобро поблескивали мерцанием остывающего пепла.

Джек задрал серебристо-серую домашнюю робу и посмотрел на свой пресс, состояние которого уже давно тревожило. Квадратные бугорки солнечного сплетения сливались в напряженный монолит. Он попытался расслабить мышцы, но ничего не вышло. Такое иногда случалось, когда его одолевала тревога. Джек ненавидел это ощущение, когда в животе всё будто сгущалось и твердело, превращаясь в камень. Мышцы верхнего пресса сдавливали желудок, и он начинал поднывать тянущей, тупой болью.

– Труп с соломенными волосами, – он ухмыльнулся полушёпотом и поспешил вернуться к начатому делу.

Уже темнело, когда старший лейтенант Сэллендж остановился перед панорамной стеной недавно отстроенного жилого павильона и стал спокойно вглядываться в ночную темноту. Перед ним, в сотне метров впереди, виднелись два небольших холма и несколько валунов. Джек пил воду из стилизованной под двадцатый век чашки, которую прихватил с Земли, чтобы не забывать родную планету и город. Чудом она пережила крушение шаттла, оказавшись прочнее многих современных вещей…