Елена Арсеньева - Темное пламя любви

Нет, она ведь умерла. Как же Ольга может ее видеть?!

Она метнулась к малышке, протягивая руки, но не смогла дотронуться до нее. Девочка на нее даже не взглянула, хотя руки Ольги словно бы прошли сквозь ее тело.

Призрак, это призрак, это несбывшаяся мечта!

Ольга повернулась к Игорю, который, казалось, не замечал ее, осторожно простерла к нему руки… она даже ощутила кончиками пальцев тепло его тела, однако он отшатнулся, повернулся к жене, и та увидела ужас в его устремленных на нее глазах.

У Ольги сжалось сердце. Как давно, как давно, как бесконечно давно она не видела этих глаз – невероятных, удивительных, бесконечно любимых! С того зимнего дня, как рухнула их жизнь, под обломками которой оказались погребены они оба, глаза Игоря были закрыты. А сейчас он смотрит, смотрит на нее! Но почему в этих черных глазах нет любви, почему в них только страх?

– Оля, уходи! – крикнул Игорь, задыхаясь от волнения. – Беги отсюда! Возвращайся туда, откуда пришла! Иначе ты уйдешь так же далеко, как ушел я, – и не сможешь вернуться. Беги, говорю тебе, беги!

– Идем со мной, идем, – бормотала Ольга, снова и снова пытаясь схватить мужа за руку, но он отстранялся снова и снова. – Вернись ко мне! Я люблю тебя, мне так плохо без тебя!

– И я люблю тебя! – воскликнул Игорь с такой тоской, что у Ольги перехватило дыхание. – Я люблю тебя больше жизни, больше жизни, понимаешь? Прости меня! Прости за то, что я сделал!

– Я простила, простила, – задыхалась Ольга. – Я все простила! Вернись!

– Нет, нет! – качал головой Игорь. – Уходи! Если ты коснешься меня, то останешься здесь. Если ты коснешься меня, то я вернусь, а ты останешься, понимаешь? Прощай!

Он подхватил девочку на руки, резко отвернулся и почти побежал прочь. Малышка уткнулась в его плечо, не взглянув на Ольгу, – только, не поднимая головы, слабо помахала ей. Почти сразу оба исчезли во внезапно сгустившихся сумерках, а Ольга все бежала, бежала за ними, и сумерки липли, липли к ней, как паутина, которой не замечаешь, пробираясь между деревьев, но она вдруг приникает к лицу, и склеивает ресницы, и лезет в нос и рот, и, когда ты пытаешься снять ее, она липнет к твоим рукам, и ты не можешь вздохнуть, не можешь шевельнуться, только ощущаешь, что нити паутины туго натянуты и дрожат, угрожающе дрожат, потому что по ним пробирается к тебе страшный ее хозяин, черный паук с ярким белым крестом на спине, – и это твоя смерть…

И вдруг что-то произошло! Ольгу сотряс сильнейший удар, паутину сорвало с лица порывом свежего ветра, чистый, чистейший воздух пробрался в стиснутые легкие, сильно забилось еле трепещущее сердце…

Как-то раз легла Ольгушка спать, да мается, уснуть не может от духоты: это было в июле, как раз в ночь на Илью-грозника [4] По старому стилю день Ильи-пророка-грозника отмечали 20 июля, по новому он приходится на 2 августа. , ох и жарища тогда стояла! – и решила окошко в каморке, где спала, приотворить. Тетка Лукерья всегда бранилась и приказывала ни одной, даже самой малой щели не оставлять на ночь: сквозняков и комаров боялась пуще нечистой силы. От нее, говорят, окошко, на ночь растворенное, закрестить можно, а от комара не закрестишься!

Но Ольгушке совсем невмоготу сделалось – каморка впритык к кухне располагалась, оттуда и день от печки тепло шло, и ночь. Зимой-то хорошо, а летом нестерпимо тяжко!

Отважилась Ольгушка тетку прогневить да хоть глоток воздуха сделать.

Шуганула она кошку, которая вечно пристраивалась спать у Ольгушки в головах, а ведь известно: кто спит с кошкой, у того лягушки в волосах заводятся! – подошла к оконцу, отворила его, потом ставенку толкнула. Видит – в небе луна-лунища! Ну да, вечером солнце сильно при закате светило – к большому ветру. Вот он и поднялся, вот и размел тучки, большие и малые, и луна засветила так ярко, что все звездочки по соседству с ней померкли. И при этом ярком лунном свете увидела Ольгушка тетку Лукерью, которая, озираясь, бежала со двора.

Ольгушка перепугалась.

Что такое? Неужели тетка снобродит?! Да, луна таких людей выманивает идти со двора с широко открытыми, но незрячими глазами, под вой собак, которых тревожит бледное сияние небесного светила… Опасны лунные ночи, хоть и прекрасны несказанно!

Надо тетку Лукерью остановить, решила Ольгушка. Как бы не забрела невесть куда, влекомая луной!

Но в это мгновение попадья оглянулась, и Ольгушка увидела встревоженное выражение ее лица. Ох нет, не во сне она бродит, а бежит стремглав, и не куда-нибудь, а прямиком к рощице, которая огибает поповское подворье, а потом, за небольшим овражком, сливается с лесом. И опасается попадья, как бы не увидал ее кто в этом ночном пути.