Ричард Чизмар - Гвенди и ее волшебное перышко

Как только Гвенди касается пульта – впервые за пятнадцать лет, – у нее перед глазами проносится серия ярких картинок наподобие папиного слайд-шоу. Каждая картинка рассказывает свою собственную тайную историю.

– 22 августа 1974 года, и незнакомый мужчина в черном пиджаке и аккуратной маленькой черной шляпе запускает руку под скамейку в парке Касл-Вью и вынимает холщовый мешок на завязках. Открывает его и достает очень красивую лакированную шкатулку из красного дерева…

– раннее утро в начале сентября, Гвенди стоит перед шкафом у себя в комнате и одевается в школу. Закончив одеваться, она кладет в рот крошечную шоколадку и закрывает глаза от восторга…

– средняя школа; Гвенди разглядывает себя в большом зеркале и понимает, что она не просто хорошенькая, а настоящая красотка, и она больше не носит очки…

– предпоследний класс; Гвенди сидит на диване в гостиной и с ужасом смотрит на телеэкран, где сменяют друг друга кошмарные кадры с распухшими, облепленными мухами трупами…

– поздняя ночь, в доме по-кладбищенски тихо, Гвенди сидит в темноте у себя на кровати, скрестив ноги, держа на коленях пульт управления; она сосредоточенно жмурится и жмет большим пальцем красную кнопку, а потом напряженно прислушивается в ожидании грохота…

– теплый весенний вечер, Гвенди истошно кричит, два молодых парня, сцепившись в драке, врезаются в ночной столик, сбивают на пол косметику и расчески, а потом падают прямо в открытый шкаф, срывая вешалки с одеждой, и тощая, грязная рука с синими татуировками, оплетающими тыльную сторону ладони, хватает пульт управления и обрушивает его углом вниз прямо на голову парня Гвенди…

Гвенди хватает ртом воздух и возвращается в Вашингтон, в «здесь и сейчас» – и медлить нельзя ни секунды. Она на четвереньках ползет к столу, и ее рвет прямо в мусорное ведро.

Ввиду непомерно высоких расходов на содержание жилья в двух разных штатах многие депутаты первого года созыва вынуждены либо снимать крошечную конуру по безбожно завышенным ценам (большинство этих квартир располагается в сырых подвалах без вентиляции), либо арендовать таунхаус или большую квартиру вскладчину с многочисленными соседями. Многие именно так и делают и не ропщут. Все равно они редко бывают дома. Они работают допоздна и приходят домой только принять душ и поспать или, если повезет, поесть без спешки.

Гвенди Питерсон не пришлось выбирать из двух зол. Благодаря успеху ее романов и последующих экранизаций она может позволить себе без каких-либо финансовых затруднений снять трехэтажный таунхаус в двух кварталах от здания конгресса. Но ей все равно неудобно перед коллегами за роскошные жилищные условия, и если кому-то вдруг негде остановиться, она всегда предлагает переночевать у нее.

Однако сегодня вечером, когда Гвенди сидит на диване в гостиной, ест китайскую лапшу с креветками из картонной коробочки и невидящим взглядом таращится в телевизор, она очень рада, что у нее есть возможность снимать отдельное жилье, и еще сильнее рада, что сейчас нет гостей.

Пульт управления лежит рядом с ней на диване и выглядит совершенно неуместным – почти как детская игрушка – в стерильной обстановке арендованного таунхауса. Весь день Гвенди ломала голову, как вынести пульт с работы. Наконец она вытряхнула из коробки новые сапоги, положила в коробку пульт и просто вынесла его, не скрываясь. К счастью, служба охраны конгресса проверяла только сотрудников, входивших в здание, а не выходивших из него.

По телевизору идет реклама нового фильма с Томом Хэнксом, но Гвенди этого не замечает. Она сидит на диване уже два часа и вставала всего один раз, чтобы открыть дверь курьеру, доставившему еду. В голове крутится вихрь вопросов. Несколько дюжин вопросов сменяют друг друга в хаотичной последовательности, и еще несколько дюжин дожидаются своей очереди, скромно стоя в сторонке.

Два вопроса возникают наиболее часто, словно запись, поставленная на повтор:

Почему ей вернули пульт?

Почему именно теперь?

Гвенди никогда никому не рассказывала о пульте управления. Ни мужу, ни родителям, ни психологу, к которому ходила дважды в неделю на протяжении полугода, лет десять назад.

Когда-то пульт управления занимал все ее мысли, она была одержима заключенной в нем силой и тайной, но с тех пор прошло много лет. Теперь ее воспоминания о пульте похожи на разрозненные обрывки сна, который часто снился ей в детстве, а теперь почти позабылся, затерявшись в бесконечном лабиринте взрослой жизни. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.